– Пятнадцать тысяч золотом! – почти выкрикнул Баулин.
– Лады. Получишь, – коротко бросил, как подачку, Бережнов.
– Еще Арсе ограбил меня, взяли с Тинфуром пять тысяч ассигнациями, их тоже надо вернуть мне.
– Эти деньги тоже получишь.
«Эх, продешевил, надо бы запросить больше», – ругнул себя Баулин.
– Казакам по тыще за молчание.
– Не выйдет ли это из деревни?
– Нет. Из раскольника…
– Старообрядца, – поправил Баулин. – Читал поди Высочайший Указ?
– Читал. У старообрядцев нет такой моды – своих выдавать.
– И за Арсешку прикинь еще тысячу.
– Будет и за Арсешку. Пошли, выпей с дороги медовушки. Устин, скажи нашим, что совет распускаю. Тарабанова пошли ко мне. Живо!
Бережнов ушел с Баулиным в свою любимую боковушку, что была пристроена к амбару.
– Как тут живет Макар Булавин?
– Ничего живет, а что?
– Есть слух, что он бунтует ваших?
– Пока не замечали. Правда, отошел от нас, собирается бросать деревню, но это егошнее дело. Пейте, ваше благородие!
Вошел Тарабанов, бледный, взлохмаченный, от него дурно пахло.
– Эко тебя, поди домой, пропарься в бане, а к вечеру забежишь ко мне на огонек.
– Этот? – спросил Баулин.
– Он. Спасли вы его от смерти. Ить уже присудили ее. А раз валим все на хунхузов, к тому же вы об энтом порасскажете, то пусть живет, а наказывать – мы его накажем ладно. Пейте. Меланья, зови казаков и накорми их ладом.
Побратимы юркнули в дом Макара Булавина. Устин, насупясь, спросил:
– Ты пошто не идешь защищать Арсе? Ить его заперли в амбар, а Тарабанов в бане парится, дурной дух отмывает.
– Пото и не иду, что сила не на нашей стороне. Наставник и пристав спелись.
– Надо писать в город, что и как было.
– Будем доносчиками, а им я сроду не был. Не был и не буду. А потом наш же донос и придет к Баулину. Меня ваши убьют, вас высекут, а может быть, и смерти предадут. Вам ли не знать законов вашей братии, что за донос – смерть!
– А что нам делать?
– Вам надо спасти Арсе. Как, об этом стоит подумать. Кто приставлен к амбару?
– Стояли наши, счас поставили казака.
– Чем занят наставник? Пьет медовуху с приставом. Казаки тоже пьяны. Хорошо.
– Из отцовской боковушки, кажись, есть ход в амбар и в ледник? – наморщил лоб Устин.
– Есть. Вот через него и проведете Арсе. Куда его девать? Пусть он уходит на ваше зимовье. Да ждет вас. Там его не хватятся. Да и на вас никто не подумает. А я сегодня же, чтобы не пало на меня подозрение, уйду на свою пасеку со всем скарбом и лапотиной.