У кого бы взять ключ? У того, у кого есть доступ в архив. У докторов есть, у медсестер может быть, у санитаров вряд ли. У уборщицы может быть! Если она ходит по разным блокам, ключ-карт может быть много и они, скорее всего, соединены между собой, чтобы не искать каждый раз в сумочке нужный. Но скорее всего ключ один, и он запрограммирован на все нужные ей двери. Нужен помощник. Очевидно, что придется просить Петро. Во-первых, больше я никого не знаю. Во-вторых, я вообще-то еще не разговариваю официально. В-третьих – почему нет? Он хороший мужик и рад будет помочь, если это его не скомпрометирует. Ну не хочет он депортироваться домой, и в этом я его понимаю.
… не пришлось. Уборщица зафиксировала дверь в открытом положении, подперев ее тележкой с ведром и моющими средствами, а сама отошла, когда в общем холле кто-то что-то пролил. Впрочем, я знаю кто и что пролил, так как это спланированная операция, не сложная, но, тем не менее, операция. Ни секунды не сомневаясь, заскакиваю внутрь кабинета, где кроме сервера с базой данных стоят стеллажи, заполненные папками с копиями документов, результатами анализов и исследований. Нахожу раздел на «Г», нахожу папку «Густавссон» и, не долго мучаясь, сую ее себе за пояс под рубаху. Потом достаю обратно. Зачем идти к себе в палату и смотреть там, если можно посмотреть здесь? На камерах наблюдения охрана может заметить мои перемещения и нахождение в архиве, но, во-первых, не факт что кто-то все время смотрит в монитор на картинку с камер, а во-вторых, и что? Ну, заметили, как я зашел, полистал что-то и вышел. Даже если это «что-то» взял с полки стеллажа. Пропадет что – будут искать пропажу и найдут меня, не пропадет – никто ничего и не узнает.
На все про все хватает трех минут. При поступлении делали электрокардиограмму и магнитно-резонансную томографию. Графики как графики, я ничего в них не понимаю – какие-то картинки, кривые линии, есть какая-то активность, да и только. Патологий, написано, нет. А, вот еще кардиограмма, но тут все результаты измерений активности мозга равны нулю. То есть мозг в тот момент не работал от слова «вообще». Вместо графиков ритмов, записываемых с помощью электродов на специальной бумаге – прямые линии с небольшими отклонениями. И альфа, и бета, и дельта, и тета волны отсутствуют. Овощ. Полный овощ. Разница между измерениями – неделя. Что произошло за эту неделю, что швед из, пусть ненормального, но человека, превратился в пустое место? С кровати упал неудачно, узнал, что пока его не было дома, русская подлодка была поймана соседями? Не знаю, но что-то явно произошло.