Пять лет назад весть о гибели признанного
сильнейшим отряда стала самой обсуждаемой. Об этом на каждом углу
трепались рабочие, говорил Фло, взахлеб рассказывали пришлые в
единственной городской забегаловке. Чуть ли не каждый второй
заявлял, что знал лидера лично, и толкал очередную байку,
призванную связать его с легендой. А чтоб внимали и впечатлялись,
добавлял ярких «подробностей». Каких-то несколько месяцев спустя
неопределенный облик лидера К-9 стал таким, каким его хотели
видеть: двухметровый красавец-гигант, способный «как с врагом, так
и в постели» — среди «знакомых» хватало и женщин, чего уж.
Досталось, конечно, и остальному отряду. Особенно медику —
единственной, как говорили, девушке в рядах К-9. Затем торгаши
как-то пробили разрешение, и рынок заполнили товары — два
скрещенных пистолета и короткое название стали «брендом». Самым
тошнотворным из всех, что Хаук когда-либо встречал. Даже мальчишкой
он понимал: так нельзя. Однако эта волна схлынула быстро —
вмешались Командующие. На использование всего, что так или иначе
связано с К-9, лег строгий запрет. И высотник тогда был очень рад,
что этот бред, наконец, прекратился.
Находились и самозванцы. Но их существование
не позволила сама Система.
И вот сейчас Хаук смотрел на истинный — без
обмана и провокаций — облик той самой легенды и видел обычного
человека. Не легенда выговаривала Хизару за преступную ошибку с
ядром. Не легенда убила, чтобы спасти остальных. И не легенда,
тяжело дыша, читала лекцию про проклятую тварь, чтобы успокоить
нервы после смертельной гонки.
Джей прошел мимо, даже не взглянув. Очки в
очередной раз скрыли глаза, но болезненно сильно сжавшихся на руле
«летучки» рук так просто не спрячешь. И как-то слишком громко
сейчас был слышен скрип поврежденного протеза.
А потом будто мешком по голове ударил
раздавшийся рядом восторженный голос Винсента:
— Раз вы живы, то и остальные тоже? Эй!
Возьмите меня в отряд! Я…
Следующая фраза мальчишки захлебнулась. Теперь
Хаук не стал сдерживаться, и в зубы мелкому ублюдку прилетело
знатно. Тот попытался встать и ответить, но назад за шкирку дернул
уже Хизар. А потом Хаук наконец обратил внимание и на остальных.
Что-то в животе свернулось и похолодело. Мало кто видел в спасшем
их шкуры центровом простого уставшего человека. Всем просто
хотелось знать. И в этой тупой жажде каждый спрашивал то, что ему
было интересно — и почти все об отряде. Вокруг давно не было тишины
— голоса слились в абстрактный шум, из которого отдельно выбивались
лишь редкие слова. Только тот самый офицер спросил другое, когда
Джей проходил мимо: