— Да брось. Тебя согреть нужно.
Он отключил воду и подхватил меня на руки.
Я прикрыла грудь, скрестив предплечья, пальцами в плечи свои вцепилась и затряслась от холода. Стучали зубы, я украдкой дышала. А Лёха стоял же со мной под напором холодной воды, а такой горячий... и такой сильный!
Мне тридцать один год, и я не могу похвастаться, что меня хоть раз в жизни мужчина носил на руках.
Вот, дожила.
— Не плачь, сейчас тебе сделаю хорошо.
— Обещаешь? — горько рассмеялась.
— Пацан сказал - пацан сделал.
Он отнёс меня обратно в комнату, которую я так и не могла толком рассмотреть. Вроде с ремонтом всё в порядке и ламинат светлый на полу. Лёха мимо кровати прошагал, торжественно посадил в круглое кресло. Так меня усадил, что ноги оказались выше головы. Руки у него невероятно крепкие. Мужик под мои колени так прихватил, что я руками замахала, а толку не было. Не освободиться. И я так разложена, точнее, сложена - опять открыта похабно.
Лёха встал перед креслом на колени и к моему ледяному влагалищу припал огненным ртом.
От контраста вся съежилась и захныкала.
Он вряд ли бы меня довёл до оргазма. Но удовольствие доставил.
Меня немного смущало, что я теперь в сексуальном рабстве. Но очень сладком каком-то, поэтому мучиться и страдать можно смело до утра.
Прямо на этом кресле меня и взял. Ноги мои отпустил, они упали ему на плечи. Он опять надевал резинку, целуя и покусывая мои губы. Вошёл. Но куда-то в такой позе не туда. И опять я его чувствовала… Просто не всех любовников можно почувствовать. Дискомфорт - да, вытащить желать - да. А так, чтобы мужик в тебе и пусть бы трахал – не всегда.
Мы сливались, умудрялись целоваться. Перемешались вкусы и запахи. Ноги затекли. И кажется, от толчков вместе с креслом добрались до окна, и начали шуршать ламели.
Я уже на поцелуй не отвечала, он меня сам брал и языком в рот и в лоно членом.
Хлюпало, на всю комнату шлепки бёдер об бедра.
— Да, детка. Какая же ты тугая и жаркая.
Мне казалось что-нибудь внутри лопнет. Я начала метаться, опять оргазм, опять такой, что я закричу.
— Давай, зажигалочка. Какая заводная, огнище, а не Лида.
Я зарыдала, царапая его и делая нарочито больно.
Удар оргазма, как электрошок, замерло тело. Каждая мышца напряжена. Веки. Губы. Я чувствовала такие мышцы, которые никогда не ощущала. Кончики пальцев на ледяных ногах, язык и соски, трущиеся об стальной мужской торс.