Миклашевского стиснули, словно железными клещами, подняли и понесли… Вот наклонившаяся сосенка с порезами на коре. Две березки растут почти вплотную одна к другой, перепутались ветками, а рядом ершистые кусты орешника. Игорь узнавал места, машинально запоминал тропинку, хотя понимал, что это уже ему никогда больше не пригодится. И ему стало страшно. Впервые в жизни так страшно.
– Тяжелый большевик, – пробурчал немец, шедший впереди.
– Верно, Ганс, – согласился второй. – Как мешок с песком.
Миклашевский про себя отметил, что одного зовут Гансом. Немного погодя Ганс предложил:
– Отдохнуть надо, Фриц, у меня руки затекли.
Теперь Миклашевский знал, что второго, который держал за ноги, зовут Фрицем. «На кой черт мне их имена!» – горько думал лейтенант. Челюсти его свело, скрученная туго пилотка торчала во рту тяжелым кляпом, и дышать через нос становилось все труднее.
Когда вошли в густой ельник, чернявый приказал:
– Опустить на землю.
Ганс и Фриц тут же исполнили приказ, бросив Миклашевского под разлапистую ель. Игорь больно ударился боком о корявый корень, который толстой змеей стлался по земле.
Лежа неудобно на боку, лейтенант рассматривал немцев. Фриц был немного выше своего командира, широк в плечах. Круглолицый, мордастый, с пухлыми пунцовыми губами и белесыми, слегка навыкате колючими глазами. У Ганса лицо сплюснутое, крупный нос и добрые голубые глаза под светлыми бровями; он узкоплечий, какой-то плоский, короткорукий. Даже не верилось, что это он так ловко ударил Миклашевского по голове и лихо закрутил руки за спину.
Они разговорились между собой, не подозревая, что пленный понимает их речь.
– Зря только время тратим, – сказал Фриц, закуривая сигарету. – Надо скорей освободиться от такой ноши.
– Мы сами больше бы увидали, чем узнаем от него, – гундосил Ганс, открывая фляжку. – Кто хочет прополоскать горло?
Миклашевскому было до чертиков обидно, что фашисты ни во что не ставили его. Немцам, он понял, необходим «язык». Причем осведомленный. Они охотились за крупным командиром, а попался лейтенант.
– Он артиллерист, неужели не видите? – сказал черноголовый. – Он знает систему обороны аэродрома. Голову свернуть всегда успеем.
– Не очень приятно тащить мешок с песком, – загундосил Ганс, завинчивая фляжку. – У меня есть предложение, герр обер-лейтенант.