И тут, вместо того, чтобы успокоить парня, мужик стал «рябить», словно старый телевизор, частично расплываться и морщиться. «Да, по ходу я перегрелся, солнце-то палит – чай, не зима» – вздохнул про себя студент. Что еще можно было предположить? Он отвернулся в сторону, надеясь, что дядька за это время окончательно исчезнет. Андрюха закрыл глаза, послушал, как шумит листва, как тявкает собачонка за кустами, как «трепятся» недалеко две девчонки-болтушки, потом запрокинул голову и глянул на бегущие небольшие облачка. Посидел так минутку… и скосил взгляд на лавку с портфелем.
Нет, полосатый мужик никуда не исчез и, более того, перестал «рябить». Его идиотский зеленый в белую вертикальную полоску костюм стал как-то ярче и живее, а в щеках проявился румянец. Отсюда было видно не очень отчетливо, но мраморная белизна кожи ушла, и что самое неприятное, тот по-прежнему не шевелился. То есть абсолютно.
«Да, похоже, у меня крыша съехала совсем, меньше надо пить, – с неохотой резюмировало сознание Соломатина, – и Машка мне ничего не рассказывала… И мужик сейчас не рябил, не морщился. Сидит себе не дергается – это что, преступление? Скорей бы Николай Иванович уже вернулся… Куда он побежал-то?»
Реальность стала эфемерна, как предрассветный туман. Вместе с мерцающим гражданином пропало точное понимание происходящего вокруг. То, что все ощущения Андрея были лишь плодом его случайных фантазий, бредом хорошо отдохнувшего вчера мозга, тоже было лишь предположением, как и то, что мужчина был по-настоящему реален. Соломатин почувствовал тяжелую внутреннюю борьбу, его сущность раздвоилась, и никто из сторон не хотел мира. Каждый хотел быть прав единолично и низвергнуть соперника, заставив его при этом отречься от претензий на бытие и уйти в призрачный эфемерный мир снов.
Выход был один – встать, подойти к неподвижному истукану и прямо спросить: «Кто ты, чувак? Сделай выбор – убей одного из этих типов внутри. Они заклятые непримиримые враги, и одному из них не место в этом прекрасном мире…»
Прошло каких-то пару минут, но для Андрея Соломатина время стало вязким, как жевательная резинка – оно стало тянуться бесконечными тяжелыми шажками. Откуда ни возьмись здесь, в сквере вдруг стало два Соломатиных, два паренька, и им было тесно внутри. «Иди же уже», – кричал каждый, – иди и убей самозванца». И Андрюха начал медленно вставать – а что ему оставалось… Перешагнув свои страхи, парень не спеша поднялся с лавочки. Но тут в скверик быстрым торопливым шагом зашли, нет, забежали два человека.