— Улитку? – нарочно предлагаю я, помня, с каким ужасом она о них говорила еще в машине.
Она снова таращит глаза и энергично отрицательно мотает головой. Успокаивается только когда протягиваю ей тарелку с тостом. Кажется, и правда голодная, потому что тут же отправляет его в рот целиком, жует и виновато прикрывает рот ладонью.
Тут же кладу на тарелку еще парочку - с ломтиком почти прозрачного хамона и красной рыбой.
Она такая непосредственная, искренняя. Так ярко сияет своим счастьем, что невольно хочется отступить, чтобы не обжечься.
— Ты все-таки выбрался, - отвлекает знакомый женский голос.
Это Ирина. Она у меня за спиной, но Ви как-то сразу меняется в лице и медленно укладывает тост на тарелку, хотя только что собиралась проглотить и его.
Поворачиваюсь.
Ирина стоит в паре шагов от меня – как всегда безупречно идеальная. Одновременно и строгая, и утонченная. Костюм, макияж, обувь – всего в меру. Все дорого ровно настолько, чтобы не оскорблять не самый радужный повод для сборов громким богатым кичем.
— Привет, - мы обнимаемся и изображаем светский поцелуй в щеку. – Не нашел тебя. Отличный вечер! Правда. По-моему, очень по-теплому.
Она принимает похвалу со сдержанной вежливостью.
И вопросительно смотрит на мою спутницу.
Возможно, мне просто показалось, но разве вот так Ирина щурится не тогда, когда… недовольна?
Она продолжает рассматривать Ви через мое плечо. Улыбается, но взгляд холодный и прямой.
Что-то не так. Я знаю Ирину много лет, она вела себя более дружелюбно даже когда приходилось пожимать руку людям, откровенно не заслуживающим того, чтобы находиться с ними в одной комнате. Но всегда держала лицо, и я узнавал о ее неприязни только постфактум от нее же самой.
— Спасибо, Олег. – Ирина, наконец, переводит взгляд на меня. - Не хотелось нагонять пафос и толкать громкие речи. Достаточно того, что все это, - делает широкий жест, - окупится. И дети получат шанс. Хотя бы шанс. И, невоспитанный черствый человек, может быть, представишь меня своей спутнице?
Я мысленно бью себя по лбу, отступаю и подталкиваю Ви вперед.
Она напряжена – даже сквозь платье чувствую, как позвоночник под моей ладонью натянут до предела. Для Пуговицы это первый «выход», она и так не в своей тарелке, а тут еще и я вместо того, чтобы принять удар, не выдерживаю этикет.