– Нет, не ошибся, – Таганов указал глазами на стул, предлагая Куррееву вернуться на место. – Вокруг нашего здания жилые кварталы. У некоторых во дворе тандыры…
– В городе – тандыры? Как в Конгуре…
– Нас это не удивляет. Никакой магазинный хлеб не может сравняться с чуреком, испеченным вручную. Для кого-то это экзотика, для другого же – родной аул, откуда начинается его родина… Там он родился, вырос, там жила его мать, руки которой пекли для него чурек.
– Я забыл вкус туркменского чурека, – Курреев опустил голову. – Столько лет прошло…
Таганов вытянул ящик письменного стола, достал сверток и протянул его Куррееву.
– Ты принес мне чурек?! – Курреев, быстро разворачивая сверток, ощутил сквозь бумагу тепло свежеиспеченного хлеба. – Целый чурек. Можно, я попробую только? Сил терпеть нет.
Таганов кивнул.
– Это Айгуль испекла. Она знает о тебе. Только детям пока не говорили.
– Айгуль?! Она знает, говоришь? Значит, не забыла? – Курреев застыл с поднесенным ко рту кусочком хлеба.
– Как видишь… Это ты, Нуры, забыл.
– Не забыл я! Нет, не забыл! Клянусь Аллахом! Пусть мраком станет для меня светлый день.
– Без истерики, Нуры. Ешь лучше!
Курреев неторопливо прожевал кусочек, второй, завернул чурек в бумагу, стряхнул крошки с брюк. Заметив укоризненный взгляд Таганова, тихо произнес:
– Я что-то сделал не так, Ашир?..
– Забыл, как свят хлеб в народе? Какой же туркмен хлеб под себя бросит? Пусть даже крошки. Забыл притчу старого Аннамурата-ага? Про чабана, обронившего в песок кусочек хлеба. Как долго искал… Да и мудрено отыскать, песок ведь. А дело было под вечер. Чабан заприметил то место, воткнул, как вешку, свой посох, чтобы с рассветом поискать снова. Утром – хоть и далеко уходил, но вернулся, а там, видит, – посох, воткнутый в песок, стал золотым.
– Вспомнил, Ашир… Да. Я жил среди таких, кто по-людски и хлеба не ел, а если и ел, то не знал ему цены. – Курреев опустился на колени, подобрал с пола хлебные крошки.
– Надеюсь, ты помнишь хорошо? Двадцать восьмой год. Я напомню тебе… Иран, старый караван-сарай в горах. Твоя первая встреча с Вилли Мадером. Так в какую националистическую организацию ты вступил тогда по его совету?
– Она называлась «Шарк Юлдуз», что значит «Звезда Востока». Ее возглавлял муфтий Садретдин-хан, узбекский националист, друг Алим-хана, бывшего эмира Бухары.