– Продукты потом, – он потянул Панкова за рукав, – давай-ка отойдем, капитан, в сторону.
– Ты что, торопишься назад? Сразу обратно? Мы тут охоту на кабанов затеяли. Нашли одну кабанью семейку: папаша, мамаша и трое взрослых боцманят. Собираемся пару боцманят застрелить.
– Святое дело, – Базиляк одобрительно покивал, – особенно когда жрать хочется.
– Так что оставайся! Приглашаю. Горячей печенки попробуешь. На вертеле. С костра.
– Не могу. А новости у меня, значит, такие. Через неделю, через десять дней перевалы начнут таять, раскрываться, через них уже можно будет ходить…
– Да я и сам об этом думаю, в голове дырка уже образовалась. Самое главное время наступает, – при мысли о том, что перевалы скоро откроются, у Панкова внутри возникал невольный холод: рождался крохотный, острый, противно острекающий пузырь, увеличивался, – подросший, он стремительно подскакивал вверх, подкатывался под сердце, торкался в него, будто гвоздь, примерялся – а не вонзиться ли? – и лопался, причиняя Панкову боль. И все равно ему казалось, что откроются перевалы нескоро, где-то в далеком туманном будущем. Нет, – скоро.
– Ожидается большое наступление из Афганистана – такие у нас есть данные. Наступление будет идти по трем направлениям, два из них – Душанбе, одно – Куляб.
– И много народу собирается в это… в наступление? – спокойно спросил Панков.
– Много. Несколько тысяч человек. Предположительно – до четырех.
Четыре тысячи душманов, духов, прохоров, душков – как еще величают этих людей? Четыре тысячи… А у Панкова на заставе всего восемнадцать человек.
– Твоя застава попадает на одно из направлений, – сказал Базиляк. Речь у него была неровной, как бы мерцающей, он говорил то лучше, то хуже, иногда вообще не мог говорить – раздавалось сплошное аканье либо оканье – протяжное, беспомощное, с всхлипами. Базиляк мучительно краснел, рот у него обиженно дрожал, на глазах появились слезы, но ничего поделать с собой не мог. Одно утешало: со временем контузия должна была пройти.
– Я это понял, – сказал Панков.
– Тебе будет придано усиление – подвижная группа. Двадцать пять человек.
– Восемнадцать плюс двадцать пять… Итого – сорок три. Не так уж много, если на заставу навалится, скажем, тысяча человек.
– Больше людей нет, – сухо произнес Базиляк. – Никто ничего не даст. Бей не числом, а умением. Как Суворов. Вот и все люди.