Он женоподобен.
Зэк театрально отставляет ногу в стоптанном башмаке, картинно заламывает руки у груди. Седые волосы его, причесанные на пробор, набриолинены, щеки припудрены, губы подкрашены помадой. Шут гороховый! Арлекин, Пьеро с белой маской вместо лица…
Но почему нам так горько? Почему его так, до слез, жалко?!
Болезненное несоответствие невыразимо печального содержания и странной, если не сказать больше – уродливой формы.
Дисгармония, распад, разрыв…
Укол смертоносной иглы.
Никакой толерантности мы здесь не чувствуем.
На лице солиста отчаяние и обреченность.
Оператору и режиссеру придется изрядно потрудиться, чтобы точно передать глубину страдания человека, прошедшего сталинские лагеря. И ставшего тем, кем он стал. Впрочем, киношники, о! эти колдуны света и тени, шаманы деталей и нюансов, маги, наконец, перевоплощений, не нуждаются в советах беллетриста. Тарковский и Феллини. Кончаловский и Сокуров. Они могли бы точно передать состояние Божьей кары, настигшей певца в полосатой робе. Насильно нельзя изменить природу человека.
Только Бог может позволить себе сделать это.
А еще на память здесь приходят Босх и Брейгель.
Вот чьи сюжеты угадываются нами в трагическом пении хора на сцене.
Перед зэком на пюпитре ноты. Он поет по нотам.
Он слегка похож на Вадима Козина. Мы понимаем, что в прошлом зэк – известный артист. Может быть, он даже пел в Большом театре.
Козин отбывал свой срок на Колыме.
И умер в Магадане.
Заключенных тогда называли по-разному. Сначала были просто л/с – лишенные свободы. А с 1934 года – ЗК, зэка, зэки. В документах писали через косую – з/к. Горько шутили: забайкальские комсомольцы. Или заполярные. Даже встречалось название «зыки».
Мы же будем называть их так, как они называли сами себя. Зэки.
В хрущевские времена, когда наступило время развенчивания культа личности Сталина, почему-то принято было считать, что репрессиям подвергались лишь верные ленинцы и знатные коммунисты: комбриги, директора заводов, секретари обкомов и крайкомов партии. Это не так. Сажали всех – крестьян, командармов, «недобитых кулаков», инженеров, учителей, рабочих, поэтов, красную профессуру. Заключенные делились по категориям: уголовники, политические, повторники, суки… Политические сидели по знаменитой 58-й статье Уголовного кодекса РСФСР.