– Жить будешь в Москве, – продолжал Желвак, снова взявшись за кочергу. – Квартира на Нижних Мневниках, двухкомнатная, пока так. Отдыхай. В конце января поговорим о твоей дальнейшей работе.
Он снова утонул в кожаном кресле, закинув ногу на ногу:
– Захарыч, объяви.
Толстый снова стал манипулировать своей записной книжкой:
– В возбуждении уголовного дела против Чекашкина А.В. отказано – ввиду смерти подозреваемого. В новогоднюю ночь в следственном изоляторе повесился Ян Григорьевич Сухогрыз, он же Цыпка.
Кинжал залпом допил свой глинтвейн.
– Самоубийство – самый страшный грех, – Желвак встал и трижды перекрестился. – И всё-таки пусть его Бог простит! Цыпка нам очень помог.
Во время вечернего моциона со своим начальником службы безопасности и четырьмя телохранителями поодаль Желвак приказал в отношении Кинжала:
– Наружка-прослушка – по полной программе. Все контакты на видеозапись. Докладывать каждый день.
В холдинге Желвака степенно, но мгновенно делалось всё – стиль работы босса.
Кинжала взяла в оборот специально назначенная Ликуша.
На своём двести двадцатом «мерседесе» она возила Брута по бутикам, торговым центрам, где они покупали всё необходимое для его новой жизни. Вкус у Ликуши был отменный, она имела врождённое эстетическое чувство.
Кинжал не протестовал. Он понимал – одного не оставят.
Началась подготовка к пластической операции. Здоровье пациента основательно проверили, для чего напрягли и компьютерную томографию, и новейшие методы анализа крови, и японскую методику исследования кишечника. На доклад врача, посвящённый состоянию здоровья «крестника», Желвак потратил целых пятнадцать минут.
Ждали приезда из Европы знаменитого пластического хирурга Гоши Фильтермейстера, который и должен был подогнать физиономию Кинжала под стандарты Леонида Сергеевича Брута.
Кинжал понимал, в какой водоворот занесла его судьба. И вопроса, что будет дальше, себе не задавал. Единственное, что его беспокоило – как стать хозяином обстоятельств, а не их рабом. Он продолжал дубасить подвешенную дома грушу: четыре тысячи ударов в день. Сбиться не давал специальный электронный счётчик. К этому надо добавить ещё пару тысяч – имитацию ударов, нырков и уходов с пятикилограммовыми гантелями в руках.
К удивлению Желвака, он не пытался услышать по телефону голос жены или детей. Во всяком случае, ни одного телефонного звонка по известным номерам зафиксировано не было. Распечатки от оператора сотовой связи тоже демонстрировали полное отсутствие подозрительных номеров.