Шантаж – это серьезная причина, согласился про себя Светлый.
– Хотя, если честно, сеньора Кортес мне понравилась, – признался Слон. – Не хочется верить, что она замешана в этом деле.
– А вот сеньора Нуньес мне категорически не нравится, – признался Дамиан. – Какая-то она… мутная. Еще мутнее, чем граф. Что он в ней нашел?
– Как практик тебе говорю, – фыркнул Темный, – в любой женщине можно найти что-нибудь интересное. Особенно если искать в темноте и без одежды.
– Спасибо, что просветил! А то я бы так всю жизнь и маялся, не познав истины!
– Всегда знал, что вы, Светлые, темный народ. А если без ерничанья, что мы имеем против Арселии? – неожиданно серьезно спросил Чиро.
– А что имеем «за»? Непонятно, кто она такая вообще. – Аквилеро начал перечислять: – Глубоких чувств к сеньору вдова не питает, так что цель ее пребывания в этом доме очевидна. Думаю, даже его хозяину. И полагаю, его такое положение вполне устраивает. А вот сеньору – может не устраивать. В общем, – подвел итог Дамиан, – яснее ситуация не стала. Как доказать, кто из троих виновен в бедах Гильярдо, я не представляю.
– Знаешь, – вдруг с каким-то воодушевлением воскликнул Чиро, – я, кажется, придумал, как нам обнаружить вредительницу! Попробую завтра кое-что найти в городе, если ты меня отпустишь.
Аквилеро кивнул, осознавая, что просьба носит условный характер и озвучена исключительно из вежливости.
– Если повезет, то завтра вечером я всё тебе расскажу, – пообещал напарник.
Светлый насмешливо поднял бровь.
– Чтобы не сглазить, – пояснил Темный.
Да и ладно, подумал про себя Дамиан. Пожелав Слону спокойной ночи, он взял факел и на всякий случай обошел дом, проверил запоры и напоследок направился к спальне Гильярдо.
И обнаружил его, стоящего в коридоре в длинной сорочке и ночном колпаке. Дверь в спальню, также слабо освещенную сполохами пламени в камине, была распахнута.
– Что вы тут делаете? – спросил Аквилеро.
– С-стою, – ответил взъерошенный наниматель.
– А почему?
– П-просто т-так, – ответил Гильярдо.
И в этот момент из комнаты раздалось приглушенно-замогильное: «Ми-и-ге-ель! И-иди-и-и ко-о мне-е!» Граф вжался в стену коридора, обхватив себя руками.
– Вот, – выдохнул он. – Я же говорил. А мне никто не верит, – произнес он чуть слышно, словно боясь привлечь к себе внимание.