— Ты пересекла черту, - тихо говорю, выравнивая сбитое дыхание. – Думаешь, что красивыми глазками и покорностью расположишь меня к себе? Хочешь быть моей любовницей? Будешь тогда приходить, когда я тебе скажу, уходить тогда, когда я разрешу. Прикажу стоять, ты должна будешь стоять, и ждать меня. Будешь послушной собачкой своему хозяину, - не выбираю слова. Знаю, что они унижают, оскорбляют и обижают. Этого и добиваюсь. Я хочу растоптать Мару, чтобы не чувствовать предательское влечение к ней, в зачатке уничтожить любые чувства к ней.
Выдерживаю потрясенный взгляд. Она ошеломлена моим поведением, это прекрасно читается на ее лице. Хочется еще чего-то обидного добавить, но в голове происходит настоящий хаос. Меня раздирают противоречия. Удерживаю себя от желания опустить рядом и приобнять. Это будет выглядеть неуместно после сказанного. Совершенно не ощущаю, что правильно поступаю. Беру себя в руки и прохожу мимо Мары, все еще сидящей на полу. Я чувствую между лопатками ее взгляд, не оглядываюсь. Рассчитываю, что это наша последняя встреча.
10. 10 глава
— Наиль Даянович, вот документы на подпись. Вот график ваших встреч на завтра, - секретарь кладет на край стола папки, замирает в ожидании дальнейших указаний.
— Спасибо, - сдержанно отвечаю. По моему дальнейшему молчанию мой сотрудник понимает, что на этом все. Тенью удаляется из кабинета. Ценю людей, которые понимают все без подробных объяснений.
Рабочий день завершен, но я остаюсь еще работать. Засиделся бы допоздна, но входящий телефонный звонок отвлекает от дел. Номер незнаком. Такие ситуации напрягают. Повышается тревожность. Все внутри замирает, покрываясь ледяной коркой.
— Алло.
— Наиль Данович, добрый вечер. Это директор садика, в который ходит ваша дочь. Извините за столько поздний звонок, просто я не могу дозвониться до вашей жены. Инаре стало плохо, мы ее отвезли в больницу…
— Говорите в какую, я сейчас приеду, - обрываю директора, вскакивая со стула. Пока мне диктуют адрес, сдергиваю с вешалки пиджак и вылетаю из кабинета.
Больницы вызывают дрожь, стоит только просто подумать. Когда с нами был Аяз, мне порой казалось, что больничный запах пропитал не только мою одежду, но и всего меня с ног до головы. Я чувствовал этот запах на своей коже, на своих волосах. Даже после смерти сына мне все еще мерещились во снах белые стены, люди в халатах, монотонный писк аппаратов.