– Можем, – подтвердила Рыкова-младшая. – Сроков не называю. Они
зависят от результатов испытаний. А те, в свою очередь, зависят от
того, насколько качественно мы отдохнём. Не знаю, как вы, а я по
пляжу соскучилась...
– Без меня, – безэмоционально отозвалась Рыкова-старшая. – Желаю
вам приятно пожариться на солнышке... ну, или чтобы вас хорошенько
отжарили на пляже. Мне и тут неплохо отдыхается.
– Не сказать, что тебя кто-то спрашивает, – заметила оригиналу
клон. – Давай, тапочки с полотенчиком в зубы, и бегом исполнять
пляжный отдых.
Биолог недобро скосилась на свою малолетнюю копию.
– Слышь, мелочь не распечатанная. Ты не многовато ли на себя
берёшь? Ещё у самой давалка не выросла, чтоб другим давать. Давай
без «давай».
Девушка снисходительно улыбнулась.
– Моя, как ты изволила выразиться, «давалка» ещё твою опередит.
Заканчивай ломаться. Кто из нас в пубертатном периоде? Ты или
я?
Бывшая люсианка тяжело и глубоко вздохнула.
– Если втюрилась в этого своего слесаря-гинеколога и жаждешь
уединиться с ним, то и забирай его себе с его же концом. Поверь,
будешь визжать от удовольствия. А меня оставьте в покое. Я не в
настроении.
– Это и так видно. И кое-кто из кожи вон лезет, чтоб это
исправить. А ты этого даже не видишь.
– Видишь, – буркнула Рыкова-старшая. – Только я об этом не
просила.
– Скажи ещё, что воскрешать саркофагом не просила, – буркнула
Юля.
Аня зло дёрнулась, задетая за живое.
– Девочки, хватит грызться, – попросила Тома. – Ань, серьёзно.
Саня для всех нас старается. И для тебя в том числе. Никто не
заставляет бухой частушки горланить. Просто... Составь нам
компанию, пожалуйста.
– Вот сами себе и составляйте, – отстранённо отозвалась молодая
женщина. – А мне всё равно не очень долго осталось. Не жила хорошо
– нечего и начинать напоследок...
Юля медленно, едва слышно переставляя ноги в тяжёлых берцах,
подошла к койке, на которой отдыхала её старшая «сестра», и с
нехорошим прищуром склонилась над ней.
– Ты что творишь, подстилка великовозрастная?
От насквозь ледяного тона клона оригинал вздрогнула и машинально
посмотрела юной собеседнице в глаза. В зрачках последней был виден
несвойственный человеческому глазу феномен: радужка играла
иссиня-черными, с синевой, переливами различной яркости, будто бы
внутри глазных яблок горел... черно-синий огонь?