От девочки-подростка Юли не осталось и следа. Тон её стал не
просто «взрослым». Таким, обычно, не отчитывают провинившихся, а
зачитывают приговор.
– Тебя с того света вытащили. За тебя впряглись и заступились.
Ради тебя стараются из последних сил. А ты «не в настроении»? Ты
уже должна разлагаться на санитарной глубине. А тебя чуть и не на
руках носят. Если тебе нравится обесценивать собственную жизнь – на
здоровье. Но только попробуй обесценить труд того, кто твою жизнь
сохранил. На доброе посмертие можешь не рассчитывать.
Несвойственную манеру изречения младшей соратницы отметили как
Рыкова, так и Беляева, и у последней в изумлении вытянулось лицо.
Но необъяснимый для человека феномен с радужкой глаз увидела только
биолог.
Необъяснимый для человека. Но не для Древних.
– Не уважаешь себя – уважай тех, кто за тебя в ответе, – Юля
выпрямилась, будто ничего такого и не было. – Для тебя стараются.
Хотя бы, сделай вид, что ценишь заботу о себе.
Млечный Путь, рукав Ориона
Земля
Агентурная явочная ячейки Люсианского
союза
Церемониальные моменты уже не
доставляют Авроре столько удовольствия, как раньше. Ни высокий
пост, ни большие достижения уже не кажутся чем-то столь возвышающим
над простыми смертными, коими являются её подчинённые из
Люсианского союза. Торжественно восседать на троне, некогда
принадлежавшем Анубису, и, подобно его наследнице, заслушивать
доклады, обращения и мольбы плебса? Это было интересно до тех пор,
пока тщеславие не приноровилось к однотипным и пресным наскучившим
ритуалам.
Кто-то следовал им с завидным
рвением, при обращении к Авроре излучая подобострастие,
обожествление её личности и безмерную веру в её могущество. Кто-то
изрыгал ругательства и проклятья в её адрес… что, в общем-то, было
последними словами, произнесёнными при жизни сквернословцами.
Кто-то, как этот старый генерал Максимилиан, вышедший из отбитых
рубак, и потерявший границы между жизнью и смертью, смотрел с
равнодушием и даже некоторой отстранённостью, будто ему всё равно,
что с ним могут сделать: озолотить или предать лютой смерти.
Но в присутствии того же Максимилиана
Аврора могла позволить себе побыть не той заносчивой сукой, которой
её все привыкли видеть, а испытать на себе иное амплуа. Со стороны
могло показаться, будто предводительница ветрена и меняется в
настроении по поводу и без, но ей всё равно, кто и что о ней
думает. Она ведёт себя так, как захочет. А то, что делает это в
присутствии тех, с кем считает это допустимым… ну, и где тот
нахальный смертник, который посмеет попрекнуть её в этом?