Доверяла ему на подсознательном уровне.
Когда машина Адрона остановилась у больницы, местные сплетницы притаились. Тетки из регистратуры — про себя я звала их филиалом КГБ, ибо всё узнают и всех допросят — высунулись из окон, только бы узреть, кого это возят на таких тачках.
Наш городок хоть и располагался не так далеко от столицы, но уровень жизни здесь был совсем другой. Разумеется, иномарок хватало, как и зажиточных людей — но среди богатеев никто не работал в больничке.
А тут взревел мотор, взвизгнули тормоза — и Злат высадил меня у самого парадного крыльца. Ещё и дверь открыл, помогая выбраться. Джентльмен, ничего не скажешь.
— Во сколько тебя забрать? — спросил он без улыбки, словно нес тяжкую повинность.
Вчерашний разговор не прошел даром. Между нами словно опять выросла стена из обид и упреков.
— А? Что? Да я сама… — попыталась отказаться, но потом поняла, что для поддержания легенды (да и для собственного спокойствия) нам лучше чаще оставаться вместе. — Заканчиваю около четырех, но приезжай к пяти, я хочу домой забежать.
— Договорились. Как раз заедем в мой офис, почитаешь документы по состоянию Платона. — Злат мрачно добавил: — Не думал, что ты будешь работать в таком месте.
Он кинул быстрый взгляд на двухэтажное неприметное здание, видавшее лучшие свои годы лет двадцать назад. Сейчас оно практически рассыпалось на глазах. Но выбирать не приходилось.
— А что, твоему взору неприятно лицезреть бедность? — не удержалась от укола.
— Нет, просто удивительно, как ты зарываешь свой талант в землю. Я помню, с какой страстью ты подходишь к любому делу. Неужели не захотелось уехать куда-нибудь подальше? Мало ли городов, где требуются специалисты твоей квалификации. Лучше уж вообще не работать, чем тратить время здесь.
— Тебя спросить забыла. Злат, честно, давай ты не будешь меня осуждать и учить жизни.
— Не буду, мне вообще плевать, — легко согласился он и театрально прижал к себе. — До вечера, родная! Уже скучаю по тебе.
Клянусь, тетки-кгбшницы синхронно закашлялись на этих словах.
День, как и предполагалось, прошел в суматохе, спорах, недовольствах и постоянном желании послать всё к черту. Я, сама того не желая, постоянно возвращалась к словам Златона. Да что он знает про мою жизнь, про мою работу? Какое имеет право осуждать?