.
Высокий уровень вовлеченности русских эмигрантов в события гражданской войны в Югославии стал следствием взаимопроникновения русской эмиграции и окружавшей их среды. Причем взаимопроникновение это имело не только наиболее зримую форму смешанных браков или языковой интерференции сербских слов в язык русских эмигрантов. Куда более важным было духовное срастание русских с местной средой. Следствием этого взаимопроникновения стало возникшее в русской эмигрантской среде особое мировосприятие, для которого характерны следующие черты: чувство долга перед приютившей их второй Родиной, стремление защитить ее от губительной коммунистической идеологии, ощущение близости к местному населению (той его части, которая также боролась с коммунистами) и, наконец, неприязнь по отношению к сторонникам победы партизан, верящим в «Батюшку Сталина».
Вот что писал 40-летний Павел Авчинников, выпускник Николаевского кавалерийского училища, активный участник гражданской войны, в эмиграции чиновник Министерства здравоохранения Королевства Югославия, своей горячо любимой молодой супруге Лепосаве Пешич, жившей со своими родителями в Панчеве, в рождественский сочельник из заснеженных гор Северо-Западной Сербии, где взвод Авчинникова участвовал в прочесывании района горы Мачков-Камен. Служба в РОК, «...полная опасности и трудов... ведется не известно для чего и для кого»; эмигранты, взявшие в руки оружие «... попали в омут, хотя и имели добрые намерения и желания...», и в результате им не осталось ничего, кроме как «...ждать развития ситуации и надеяться на лучшее»>138.
С ходом времени часть эмигрантов поняла и то, что немцы использовали их антикоммунистические настроения и разгоревшееся в Сербии и Югославии противостояние между коммунистами и антикоммунистами ради разжигания гражданской войны и ослабления давления на оккупационную машину. За 20 лет проживания на чужбине русская эмиграция срослась с далекими и чужими Балканами, многие, хотя формально и избегали принятия югославского подданства, тем не менее все более привыкали к местным реалиям, становились «балканскими русскими» и частью местного общества, отчуждаясь от сильно изменившегося общества родной страны. Это делало еще более трагичной роль эмигрантов в событиях гражданской войны и еще более печальной их участь после окончания войны, т.е. в последний период их существования на Балканах, завершившийся массовым и окончательным отъездом с Балкан или полной ассимиляцией русской эмиграции.