Перед вечерней молодой монах повестил настоятелю про полторы беды, случившиеся в монастырском селе.
Полбеды было в том, что в общинном хлеву Мокшани завелась нечистая сила. Невидимые бесы куражились: мучили скот, не давали есть и пить. Смерды сперва, как водится у них, кликнули баб-ворожей, но толку от бабьих шептаний не было никакого. Позвали бы и колдуна – да того год назад утопили в реке. Тогда вспомнили, что есть еще монах, пускай хоть этот с осерчавшим хлевинником как-нибудь, своими способами договорится. Григорий обрадовался, что сможет показать сельским язычникам силу креста Господня. Рьяно взялся за дело: много раз читал молитвы и кропил в хлеву святой водой. Смерды, угрюмые мужики, с сомнением наблюдали и наконец обругали невнятное монашье колдовство, а Григория едва не побили. Бесы же стали еще злее нападать на скот – заставляли коров скакать на месте, а овцы бегали в загоне кругами.
– Вот и пришел я к тебе, отче, – сказал молодой чернец, – потому как ты, я знаю, много раз прогонял эту нечисть в самом монастыре.
Теперь, по дороге, Феодосий рассказывал в поучение, как ему приходилось прежде терпеть дьявольские козни.
– Вот как-то ночью пел я в келье псалмы. Это еще в то время было, когда монастырь под землей находился и жили мы в пещерных кельях. Вдруг передо мной встал черный пес, а из пасти у него текла слюна. Я не мог даже поклониться иконам – вышло бы, что окаянному псу кланяюсь. Долго он так стоял, но только я собирался его ударить, он пропадал и потом вновь появлялся. Меня охватил такой ужас, что я хотел бежать из кельи, если бы Господь не помог. Он внушил мне мысль, что битьем беса не прогнать. Тогда я стал прилежно молиться, и страх постепенно оставил меня, а с ним пропал и черный пес. Потом еще много раз бесы приходили ко мне в пещеру целой толпой. Как только садился я, немного утомившись, тут же слышал шум от топота бесчисленных ног и грохот, как будто ехали колесницы. Вся эта нечисть била в бубны, дудела в сопели, и так все кричали, что даже пещера тряслась.
– Что же ты делал, отче, при таком страхе? – спросил Григорий. – Как воевал с ними?
– Вставал, ограждал себя крестным знамением и пел псалмы Давидовы. Так многие ночи и побеждал бесовское воинство, покуда они не стали бояться меня.
– Меня это племя пока что не боится, – грустно сказал Григорий. – Плохой я еще воин.