Я пожала плечами и не стала спорить. Кто знает, что на уме у императора? «Он не из тех, кто откровенничает со всеми подряд», — вспомнила я. Будь что будет.
***
Император
Свита удалилась в комнату около трапезной, рядом с ним остался только распорядитель.
— Могу я спросить, почему вы отвергли именно этих? — почтительно поинтересовался граф Боул.
— Они не понравились дракону.
«Разгони их!» — рявкнул Эрвин, заставив императора мысленно поморщиться.
Первые месяцы после слияния разумов он думал, что сойдет с ума. Потом привык. В конце концов, у каждого человека есть внутренний собеседник. Порой он говорит голосом родителей, порой — учителей, иногда — так и не выросшего ребенка, которым сам человек когда-то был, или взрослого друга или недруга. А у императора этот внутренний собеседник — дракон, только и всего. Созданная из чистой магии ящерица, рядом с которой он сам — неразумный младенец.
«Сам ты ящерица!» — фыркнул Эрвин.
«Я — человек. Двуногое животное без перьев».
«Ощипанная курица?»
Император мысленно усмехнулся. Прислушался к гулу девичьих голосов в зале, ныне именуемом гостиной. Он слышал их так же отчетливо, словно стоял посреди комнаты.
Слышал не только голоса. Зависть. Желание произвести впечатление на тех, кто, казалось, угодил императору. Тревогу. Ее тревогу, отозвавшуюся горечью у него в душе. А ведь на какой-то миг ему показалось…
«Разгони их! К чему этот балаган? Ты знаешь, кто нам нужен!»
«Тебе нужен».
«И тебе! — Мысленным взором Император увидел, как дракон лупит хвостом, словно сердитый кот. — А то я не видел, как ты на нее слюни пускал!»
Он поморщился, продолжая прислушиваться. Дракон услужливо сопоставлял голоса, имена и лица. Его память была куда лучше человеческой, хватило пары прогулок по саду, чтобы запечатлеть в ней всех.
— Граф Боул. Еще пять брошей.
Распорядитель услужливо подал пять шкатулок. Император натянул на лицо вежливую улыбку и шагнул в гостиную. Последний этап сегодняшнего фарса можно было бы препоручить распорядителю, но неприятные обязанности следовало исполнять самому. Просто чтобы не забыть: император — это не привилегия.
— Какой прекрасный цветник, — произнес он, тщательно пряча иронию в голосе. — Рад снова видеть вас, дамы.
Шелест голосов, оживление — словно и в самом деле всколыхнулась под ветром цветочная клумба. Император поморщился про себя от густой смеси зависти и ревности, заполнившей зал. Потянулся сознанием к той, единственной.