Эти месяцы, проведенные на войне, Громов чувствовал себя свободно и страха смерти не ощущал. Его молодое сердце было переполнено жизненной силой, сознание укрепляло уверенность в справедливости борьбы, которую вел народ. И это служило ему спасением от переживаний. Но сейчас он вдруг почувствовал себя беспомощным и одиноким. Дом, в котором Алексей жил с детства, лежал в развалинах. Раскрошенный в щебень и мусор, убитый и умерший, продуваемый стылым ветром, он тихо печалился. Безлюдье студило его душу.
Старое абрикосовое дерево, которое росло около дома, уцелело, но пострадало. Беспомощно свисала и тихо качалась крупная ветка, подрубленная осколком. Громов помнил, как в детстве лазил на нее и тянулся к спелым оранжевым абрикосам.
Он задумчиво стоял у этого дерева своего детства. Онемевшее сердце его было переполнено печалью и горечью утраты. Уцелели две вишни у снесенного забора. Голые фруктовые деревья замерли до весны, и безучастно шевелили ветвями под напором ветра.
Ветер дул с моря, донося кислые запахи гари.
В порту, около маяка, вторые сутки горело полузатонувшее крупное транспортное судно. Густой черный дым стлался над серыми волнами, которые торопливо бежали к берегу.
Второй куст серо-бурого дыма поднимался над заливом напротив городского пляжа. Горел большой пароход «Жорес». В него во время высадки десанта угодили две авиационные бомбы и несколько снарядов. Он почти весь ушел под воду, завалившись на корму и на правый бок, задрав над морем острый металлический нос. Из огня и густого дыма косо торчала мачта, на которой ветер трепал порванный и побитый осколками красный флаг. Пароход, как живой, нервно вздрагивал, и из его нутра выплескивались наружу языки огня. В трюме взрывались военные грузы.
Крупный пожар бушевал на окраине города на каком-то немецком складе под Лысой горой.
Было несколько и других мелких пожаров в городе, но эти три, окутанные дымом крупные очаги пожаров, создавали тот треугольник, который помогал немецким летчикам хорошо ориентироваться с воздуха даже при плохой видимости. И они этим успешно пользовались. Немецкие самолеты безнаказанно кружили над городом и методично, не торопясь, сбрасывали смертоносный груз. Они нещадно, днем и ночью бомбили порт и жилые кварталы Феодосии.
Зимний день набирал силу, стало светлее, чем было. Зимнее солнце, спрятанное за серыми тучами, поднялось выше и посылало теплый свет на продрогшую землю. Со стороны дороги на Старый Крым глухо доносилась артиллерийская канонада. Далекий голос пушек нарушал грустное безмолвие развалин и был справедливым ответным действием за поругание мирной жизни. Громов знал, что там наши передовые части стараются сбить окопавшихся немцев, успевших организовать оборону и погнать их дальше.