Мальчишки парами, как и положено в «квадрате», с азартом отбирали друг у друга мяч. Им нравилось это упражнение, они заводились. Щеки пылали, мокрые волосы торчали во все стороны – красота! Таких пацанов Михаил Иванович считал настоящими и от души жалел тех, кто сейчас валялся на диванах с пультом в руке.
«Какой там математик, – косился он в Сашкину сторону. – Он же прирожденный футболист! У него мяч к ноге прилипает».
И тут вдруг Борисов отскочил в сторону, бросился к тренеру:
– Можно я в раздевалку? На минутку!
Михаил Иванович встревожился, такое на его памяти было впервые:
– Случилось что?
– Я понял, как решить эту задачу! – выпалил Сашка. – Мне записать нужно. Срочно!
Глаза мальчика так и сияли, а рот расплывался в счастливой улыбке. Отпустив Сашку движением головы, тренер долго смотрел вслед. То, как мгновенно жизнь опровергла его выводы, казалось мистикой, и от этого было слегка не по себе. Он-то был уверен, что на поле мысли Борисова заняты только футболом…
* * *
Не открывая глаз, Саша подумал: «Ну и черт с ним… Какой я – футболист? Да и математик из меня мог бы выйти посредственный. Любовь. Разве не в этом смысл жизни? Я нашел ее. Вот что главное».
Повернувшись на правый бок, Саша хотел уже привычно уткнуться носом в мягкую грудь Тины, и только сейчас понял, что ее нет рядом. Его окатило ознобом. Мир мгновенно стал ледяной пустыней…
Как жить, если нет Тины?!
Но кошмар тотчас рассеялся, стоило ему открыть глаза. Тина курила, сидя у окна – как это он спросонья не почуял дым? – и что-то записывала в блокнот.
– Творишь? – спросил Саша, постаравшись не выдать только что пережитого ужаса.
Только кивнув, она быстро набросала несколько строк и потушила сигарету. Ему был неприятен этот запах, но все же он позвал:
– Иди ко мне.
На этот раз она отозвалась, но совсем не так, как ему хотелось:
– Ты не видишь, что я пишу?
– Мы проспали мой экзамен, – не выдержал Саша, хотя зарекался упрекать ее в чем бы то ни было. – И тренировку.
– Это твои проблемы. Мог бы поставить будильник. Я тебе не нянька.
Она была права, их не связывали никакие обязательства. Что вообще дало ему право думать, будто они едины и все у них общее – радости и проблемы?
«Я выдаю желаемое за действительное», – упрекнул себя Саша и закрыл глаза. Спешить уже было некуда. Да и сил подняться и начать делать хоть что-то он в себе не ощущал. Может, пара затяжек помогла бы?