– Дай пять рублей, дай пять рублей, – читает мантру.
Он включает «эхолалию», и начинает повторять Галкину мантру на разные лады. Получается неплохой речитатив. «Девчонки» в восторге,– Галка при смерти. Но получив пять рублей, исчезает быстро и неслышно.
– И почему ей всегда именно пять рублей надо?– Думал он.
Одно время её долго не было, «девчонки» гадают, может быть – «закодировалась», или замуж вышла и уехала? Ему тоже скучновато было, без её причуд, и что странно, ему очень хотелось как бы «познакомиться» с ней. И этого, своего, чувства он стеснялся – немножко.
Поздняя осень. Открылась входная дверь. В дверном проёме, в лучах солнечного света, стояла женщина. В широкополой шляпе, с небольшой вуалью. Красивый шарфик, галантно завязанный, плащ и юбка прикрывают колени, сапожки на невысоком каблучке. Всё в ней такое изящное, как в прошлом веке. Но выглядела она современно и подчёркнуто, женственно. Вероятно, таким женщинам посвящаются стихи. Цветы дарятся не по принуждению. Из – под шляпки, прикрывающей лицо, вдруг донеслось: «Василёк, дай пять рублей». Он впал в ступор. Припадок был, – настоящий. Женщина, подняла лицо, и он узнал Галину. Сердце стукнуло в груди.
– Ну, так дашь пять рублей?
Она взяла нож со стола и как-то снизу, бросила. Нож, уверенно и чётко, воткнулся в середину доски.
– Ого, – вдруг сказал он.
– Я ещё вот так могу.
И она плавно, как балерина, подняла ногу и упёрлась острым каблучком, ему в «солнечное сплетение».
– Ого, – опять повторил он.
– И так.
Подняла ногу выше и приставила каблучок снизу, к челюсти.
– Огого, – его как будто заклинило.
Она легко опустила ногу.
– Чай пить будем, зови «девчонок».
Он, как глухонемой, разглядывал небесное создание. Она жёстко ткнула его под рёбра пальцами. И ступор сменился возбуждением и суетливостью.
– Ты где была? Может замуж вышла удачно?
Он ещё что-то, сказать хотел. «Долги отдавать ездила, далеко – далеко». – Как-то резко сказала она.
– С такими «штуками», получать долги надо ездить.
– В этот раз, – раздавала.
Что – то в её голосе его напрягло, печаль какая-то и одновременно жёсткость.
Прибежали «девчонки», шляпу стали мерить, разговаривать на непонятном женском языке и все одновременно. Он попил чай, пирожные были очень вкусные, не местного производства, конфеты он не пробовал, налегал на пирожные. Потом ушёл. Не хотелось мешать, да и в душе как-то непонятно.