Он не спал уже почти сутки, однако непреодолимая жажда отыскать свое и расквитаться с предателем была настолько велика, что выступала в качестве порохового двигателя. Эйлас неумолимо стремился вперед, но следы уже терялись возле мертвого тела извозчика, подкупленного накануне и разграбленного экипажа. За то время пути, которое он преодолел от своего борделя до старых фабрик, кто-то успел увести даже лошадей, хотя не удивительно, если это сделали люди Тон Цзян.
Позже, ближе к рассвету, его люди все же смогли узнать местоположение плешивого иноземца, которого ранее Эйлас считал не просто партнером - другом. Однако, не успел Эйлас, в компании своих помощников, преодолеть и часть дороги, как на них вышел один из людей Тон Цзян. Вернее, его перехватили еще задолго до того, как он успел бы скрыться после появления в борделе. Письма у этого ублюдка так и не обнаружили. Но самым отвратным, что привело Эйласа в лютый гнев, было то, как приспешник старого торговца демонстративно отвечал на все вопросы на своем, мало понятном языке. В конце концов, своего же языка он и лишился.
- Говорите, что понятия не имеете о том, кто провел у вас несколько ночей подряд? - крикнул Эйлас, нависнув над тучным хозяином занюханного трактира.
Даже сейчас он отчетливо ощущал тягучий, смолистый запах опиума, что витал в воздухе и, казалось, пропитал даже потрепанную обивку замызганных диванов широкой прихожей. Здесь точно была старая крыса со своими приспешниками, однако, его крайне выводило из себя и то, что трактирщик наотрез отказывался это признавать.
Еще на подъезде к закрытому от чужих глаз двору, Эйлас до последнего надеялся, что застанет Тон Цзян на месте. Он надеялся увидеть Куклу. Надеялся вызволить ее из чужих лап и, возможно, эти самые лапы переломать каждому, кто посмел к ней прикасаться. Его приводила в бешенство одна только мысль о том, что ее хрупкое тело может находиться в чужих руках…
- Я не побоюсь спалить весь твой сарай, если сейчас же не скажешь, когда именно и куда направились эти сучьи ублюдки! - на глаза Эйласу попалась почти полная бутылка какого-то алкоголя, стоявшая на краю стойки, и, не став медлить ни секунды, он намеренно сделал один большой, жадный глоток. После этого стеклянный сосуд со всей силы ударился о потертый пол, разлетаясь множеством зеленоватых осколков.