Кто-то закричал, несколько жителей побежали вперёд. Я подумал, что мне ничего хорошего не светит, если меня поймают, и ломанул в кусты. Я был прав, потом, уже утром, я разглядел всё получше: в реку смыло два дома, кто-то утонул, кажется ребёнок. Они мне не простили бы этого. Тогда, ночью. Убили бы на месте, не разбираясь…
Элис задумчиво молчала, пытаясь уложить в голове эту массу невероятных сведений.
– А ты не думал, что если где и есть путь назад, то он лежит через то же ущелье. Ты сказал ворота, а вдруг они только одни?
Мартин застыл. Две мысли боролись в нём. И первая была «Какой же я дурак!», а вторая «А вдруг я никогда не вернусь домой?»
К счастью, они ушли не очень далеко. Посёлок остался слева и сзади, и, если срезать прямиком через луга, можно было вскоре прийти на берег реки, на другой стороне которой, прижатый к отвесным скалам, стоял посёлок. Они дошли туда быстро, солнце ещё не коснулось гор, а они уже сидели на берегу, скрытые от посёлка густым кустарником.
На том берегу копошились люди, стучали топоры, слышались голоса мастеров. Жители посёлка, не теряя времени, стирали следы разрушений. Раскатившиеся брёвна давно были убраны, один из домов сверкал свежеобструганными жёлтыми фронтонами и новой соломенной крышей.
– Давай я схожу и узнаю, что там случилось. Если что – меня здесь знают. Скажу, что корову ищу или траву собираю… ну, не важно. А ты здесь спрячься. А когда стемнеет – проберёмся в ущелье.
Мартин согласно кивнул и развалился под кустом, положив под голову мешок. Элис исчезла мгновенно, он даже не услышал как зашуршала сухая прошлогодняя трава. Остывающее закатное Солнце ещё грело, но холодные тени скал наползали с той стороны реки.
Неверно было бы сказать, что за эти три дня многое произошло. За эти три дня изменилась вся его жизнь. Родной дом, хранящие тепло стены замка, библиотека и столы, заваленные картами. Ондион, сёстры, и Тин. Пыльные залы столицы, похороны короля Шеннона, принцесса Шейла… Старина Индрэ, голубой огонь в его горне и странные машины, озаряемые этим огнём. Всё это осталось где-то там, по ту сторону ревущего потока, проносящего его сквозь бутылочное горло и бросающего его на камни в ночь…
Он прижался спиной к камням. Стена была нагрета солнцем, и это почему-то обрадовало его. Их было больше десятка, и они сначала преградили ему дорогу, а потом обступили, прижали к стене. Мрачно и решительно, словно желая напугать его, ну, или, может быть, соблюсти торжественность момента…