И действительно, и служба, и учеба снова пошли своим чередом. Владимир и его товарищи закончили обучение на У-2. Сам он налетал на этом замечательно простом в управлении самолете двадцать пять часов и совершил полторы сотни посадок. Осенью в школе появились курсанты-новобранцы призыва тридцать седьмого года, закончившие обучение в аэроклубах. Из них и из курсантов спецнабора были сформированы две эскадрильи. Одна для обучения на истребителях И-16, а другая – на разведчиках Р-5. Курсант Пономарев был зачислен в истребительную эскадрилью.
Зимой они опять не летали, повторяя, словно по спирали, то же самое, что делали зимой предыдущей. Но теперь изучали настоящий боевой истребитель. А еще учили, только на более глубоком уровне, аэродинамику, теорию воздушной стрельбы, метеорологию, тактику ВВС, историю ВКП (б) и многое, многое другое.
Изредка до него доходили вести из Воронежа. Колька Дьяконов переписывался с Аней. И по крайней мере с его стороны это было серьезно. Алексей регулярно передавал ему приветы от Татьяны. Но Владимир только отшучивался.
Однажды он даже получил от нее письмо. Ничего особенного. Коротенькое письмецо с фотокарточкой. Окончила медучилище. Работает в больнице. Он едва узнал в этой взрослой девушке с красиво уложенной прической и серьезным взглядом ту смешливую кареглазую девчонку с бантами в косичках, с которой когда-то ходил в кино. На письмо он отвечать не стал, но и выбросить его рука не поднялась. Так оно и лежало в тумбочке рядом с несколькими письмами от матери…
Наталью Серебровскую Владимир видел очень редко. Если на выходные выпадала летная погода и назначались прыжки. Лишь тогда он мог незаметно полюбоваться ее озорной улыбкой и природной грацией. И, хотя голова у Владимира уже не кружилась, как полгода назад – каждый раз, когда он видел ладную фигурку и нежный профиль девушки, все полыхало у него внутри.
Но все же что-то неуловимо переменилось в нем за этот маленький отпуск. Повзрослел он, что ли? Но стихи сочинять не перестал:
Там,
На краю неба.
Там,
На краю моря.
Розовое с синим.
Это мое горе…
Розовое – губы.
Синее – стынь-очи.
Мне бы одну.
Ту бы.
С нею бы все ночи…
Иногда ему казалось, что Наталья обо всем уже давно догадалась и рада, что он помалкивает и не лезет к ней с признаниями, потому что он совершенно ей безразличен, и даже противен. И он ходил мрачный и отчаянно месил боксерскую грушу в спортзале.