Аня никуда не поглядывала, она смотрела исключительно под ноги, на жёлтую дорогу. На марафонах она привыкла: когда организм отключается, когда отключается само сознание, нужно сосредоточиться на ногах.
Александер с Джамой тоже видели, что Ане нехорошо, и готовы были подстраховать в любой момент, но она упорно шагала, даже рюкзак свой не отдавала.
Особенно трудно восходителям стало после поворота на север, когда вдруг неожиданно налетел холодный цепной ветер Злой Волшебницы Бастинды и вмиг обветрил губы до сухой растрескавшейся корки. И сколько бы они их ни мазали гигиенической помадой, ничего не помогало. И талая вода в поилке жажды и сухости в организме не утоляла, оставляя после себя лишь гадкий горький дистиллированный привкус.
К часу дня остановились на ланч. До базы оставалось чуть больше километра, и смысла в такой остановке Юра не видел, но они достали сандвичи, кексы, шоколад (основной ланч ждал их в Кибо-Хат) и, запивая чаем, принялись жевать вяло и избирательно.
Пока делали вид, что едят, пришла несчастная полосатая крыса и принялась горько жаловаться: и холодно ей в пустыне, и ничего тут не растёт, и есть нечего, и перебивается она только подачками, а нужно кормить несчастных полосатых крысят, чей отец, мерзавец! шляется неизвестно где. Что интересно, говорила крыса по-русски. Её накормили сандвичем и крошками от кекса, а пока она ела, Юра мысленно общался с духами гор, прося их быть благосклонными. Стихийный христианин, чего же хотеть-то? Язычник! Он и крысе мог бы помолиться.
Ближе к двум подошли к Кибо-Хат. На подъёме к базе Джама нашёл кривую палку (палку в пустыне!) и во всеуслышание объявил, что это волшебный посох Мозеса. И теперь с ним они легко дойдут до вершины. Даже не дойдут – долетят! Шутит Джама. Что шутит – хорошо, лишь бы сорок лет не водил. А ещё, помнится, в песне были слова: «Go down, Moses» («сойди, Моисей»), и это вроде не вверх, как шли они, а совсем-совсем в другую сторону. А ещё Джама местный язычник-анималист, и «посох Моисея» для него простая кривая палка. Но худо-бедно до Кибо-Хат доковыляли.
В Кибо сноровисто суетились портеры. Вороны с белыми воротниками в надежде поживиться на дармовщинку бойко перескакивали с места на место. Изредка на предельной скорости пробегала крыса или крыс (не тот ли блудный отец крысят?). И только белые офисные туристы вяло переползали с места на место между двумя большими одноэтажными бараками, пытаясь поудобнее пристроить свои уставшие и измученные «скафандры». А на площадке под баннером, завернутый в палатку, лежал «скафандр» несчастного американца. Многие не догадывались, «кто» или «что» тут лежит, проходили мимо, не обращая внимания, но наши догадались. Наши обратили. Memento mori… Точно «лучше уж, чем от водки и от простуд»?