Допаковались в тёплые штаны, тёплые куртки, тёплые варежки, тёплые ботинки с тёплыми носками, противоснежные (здесь противопыльные) гамаши, балаклавы, вязаные шапки. Взяли термосы, воду, шоколад, фотоаппараты. В половине первого вышли на восхождение.
– Холодова, ты молилась?
– Три раза «Отче наш». А ты?
– Не могу… – Юра поморщился. – Сбиваюсь. Высота, наверное.
– Береги «скафандр», Палыч!
– И ты, Ань…
(Лирическое отступление.)
– …Палыт'ч, ты женат? – Александер дождался, когда Анна отошла, и взялся пытать Серова.
– Да.
– А Энни тебе кто?
– Друг.
– Просто друг?! (Just so friend?)
Анна и Юра нравятся своим чёрным гидам, они не раз говорили, что русские – «хорошие парни». А ещё в африканцах есть некоторая наивность, как у наших бабушек и дедушек, которые верили, что если два артиста в кино играют красивую, счастливую супружескую пару, то и в жизни они муж с женой и всё у них хорошо.
– Да, Алекс. Просто друг.
– Палыт'ч, но она хорошая женщина!
– Да, она хорошая женщина…
– И всё же только друг?
Юра вспомнил белоснежную кожу Анны и вздохнул.
– Только друг, Алекс.
– Может быть, позже, Палыт'ч?..
«Если бы раньше, Алекс…»
…Мёрзлый гравий хрустел под ногами. Впереди (выше) и сзади (ниже) прыгали лучи фонариков, на восхождение шло более тридцать человек. Луна, которая так щедро светила все предыдущие ночи, скрылась за облаками и оставила восходителей в темноте. Холодно и ветрено. И с каждой сотней метров всё холоднее и ветренее. Александер, Аня, Юра, Джама шли молча, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами. Шагали размеренно, неторопливо и, хоть двигались медленно, через час обогнали двух туристов и гида. К трём вышли на ровную площадку, прикрытую валунами от ветра. Александер огляделся и объявил привал. Аня, прислонившись к камню, глотнула воды из шланга поилки и, тяжело дыша, шепнула: «Сколько?». «Половина», – ответил Александер, снял перчатку и высморкался. Глаза у Ани затосковали… Её продолжало мутить, организм по-прежнему игнорировал акклиматизацию. Юра развязал шнурок – снять правый ботинок и размять ногу, подмерзать стала.
Ещё в Хоромбо всё он думал, как будет злить Аньку, если та начнёт сдаваться. И решил – будет троллить! А нет другого способа. Не бывает. Уговаривать бесполезно. Миндальничать без толку. Злить и давить на самолюбие. На гордость давить. Необоснованно, вызывающе, нецензурно… Он вспомнил, как в 14-м на Эльбрусе поднимали Роберта