Я предложила свою ценность «умная голова», и она была принята. Ценности «тело» и «хозяюшка» были отклонены по «условиям игры». Но тут оказалось, что помимо тела и головы у меня есть ещё и душа – непонятная, неведомая мне самой, неизученная, не представляющая никакой ценности для меня – а значит, и для других тоже.
Мы продолжали обсуждать всё на свете, включая работу. А по вторникам я расслаблялась в «банном клубе», в котором стала абсолютно своей. Мне говорили, что все легендарные тайские улыбки собраны во мне одной и я освещаю собой то место где нахожусь, а я улыбалась в ответ. Отсутствие сексуального контекста давало возможность вслушиваться в отклики своего тела, не беспокоясь о последствиях. Тело, обрадованное, что на него снова обратили внимание, начало просыпаться. Каждое прикосновение пробегало по нему волной возбуждения, а я чутко вслушивалась в него и позволяла этому быть. Я вытягивалась на полоке в парилке, прикрывала глаза и чувствовала, как кто-то начинал нежно массировать каждый пальчик на моих ногах, кто-то другой – разминать мышцы на плечах. Я сладко постанывала, потому что именно такие звуки приходили изнутри. «Я имею право чувствовать то, что я чувствую!», – как мантру твердила я самой себе, учась не подавлять, не прятать, не скрываться за социально-правильной маской «хорошие девочки так себя не ведут!» Я старалась не думать, не смотреть на себя со стороны, не сравнивать с тем, как ведут себя другие. Я полностью сосредотачивалась на своих ощущениях, чутко ловила и выпускала их на волю. Невинные массажи сопровождались десятками моих оргазмов, и эта чувственность сводила с ума мужчин, растиравших душистыми маслами моё тело.
Моя сексуальность снова обрела свою ценность, теперь уже замешанная не на внешности, а на чувствовании – как я и хотела. «А можно в следующий раз я сделаю тебе массаж?», – каждый раз одним и тем же вопросом провожали меня в дверях сразу несколько человек. Я выбирала из них одного, того, чьё чувствование оказывалось более чутким, чем у других. Вот оно, снова то самое, когда выбирают не меня, а я. Я снова чувствовала себя Богиней, предъявляющей миру свою ценность и выбирающей, кому доверить быть её хранителем на этот раз. Я училась принимать внимание и заботу. Позволять шубке падать с моих плеч на руки подошедшему встретить меня мужчине. Позволять накормить меня виноградом с рук. Позволять помыть меня в душе. Позволять заботиться о себе и не чувствовать при этом вины, не искать, чем немедленно «отплатиться». Не чувствовать свою неловкость перед другими женщинами от того, что такое внимание достается не всем, от того, что моё поведение слишком чувственно и полно природной страсти, от того, что я получаю сексуальное удовлетворение, а дающие его мне мужчины – нет. От того, что я отличаюсь и выделяюсь из толпы.