Сияет красота её в ночи,
Как в ухе мавра жемчуг несравненный…»
Киря играл не очень. Читая монолог, он смотрел вниз и стоял на одном месте; его интонация была нелогичной и голос тихий, будто он стеснялся. Эдуард Парамонович не смог дольше этого терпеть и объявил перерыв. «Ох, Костя, Костя, всё загубили! Прости же нас грешных», – выходя из зала с понурой головой, он вспоминал Станиславского и шёл к себе в подсобку заглушить тяжесть потерянного поколения и ушедшего великого искусства…
Все актёры разбрелись кто в буфет, то покурить втихаря за школой, а кто остался обсуждать завтрашние уроки. Аглая же устала от игры, ей стало душно, чуть кружилась голова – и она решила посидеть в одиночестве и отдохнуть за кулисой.
– Агла… – сорвавшимся голосом шептал Киря. Он долго откашливался перед тем, как продолжить. – Аглай, пойдём, может, прогуляемся?
– Сейчас? – «Что же это он хочет? Никогда не подходил, а тут…»
– Ну да. Пройдёмся вокруг школы, а то тут как-то скучно…
Аглая, в итоге, согласилась, и они пошли. Он никогда к ней не обращался лично, напрямую, поэтому он казался несколько загадочным, отдалённым, отчего и привлекательным.
Чёрт Аглаи: «Ага, во донжуан тоже мне…»
Ангел Аглаи: «Ну что? Это всё-таки первая любовь, а ты опять. Хоть её не порть бедной девочке, пожалуйста».
Черт Аглаи: «Я-то тут при чем. Тут вон… Всё от огурца зависит».
Аглая и Киря шли рядом, недолго молчали – эту паузу они оба прекрасно понимали. Аглая радовалась, что на неё сам Киря обратил внимание, предложил пройтись и, кажется, что-то сейчас незнакомое, но очень невероятное должно произойти.
– Знаешь, Аглай, – заговорил дрожащим голосом Киря. – Я ведь тебя… это… С самого начала заметил… Да ты наверно сама знаешь… Чёрт! Никогда в такой ситуации не был… Даже не знаю, что говорить…
Чёрт Кири: «Ща научу! Значит так!»
Ангел Кири: «Ну ты чего? Дай им самим-то. Не пугай».
Аглая не поднимала головы и считала кирпичи на асфальте. Она загадала, что, когда она дойдет до цифры шестнадцать, всё свершится. «Лучше, конечно, на десятом. Уж очень долго ждать!» – думала она.
– Может, сядем? – предложил Киря. Они сели рядом, смотрели куда-то вниз и почти не двигались. Молчали.
«Вот, пришли. Сидим. На четвёртом сели и сидим… Сколько же ещё нам сидеть?» – еле сдерживала Аглая развернувшуюся в душе впервые в жизни бурю чувств. Она никогда не ощущала себя так прекрасно, так защищенно, наконец-то у неё теперь будет тот, кто убережёт её от всех страхов, который обнимет её так крепко, что все её страхи рассыплются.