Бой Часов стал напоминать сошедшую лавину. Сминая все на своем пути время беспощадно набирало ход, собираясь смести и хлипкий парапет, и вцепившегося в него подростка… И остатки моей борьбы.
На короткий миг наши взгляды встретились: отчаяние, страх, ненависть, боль, и смертная тоска, как осознание неизбежного.
Меня словно током ударило: полтора года назад, именно такие глаза смотрели на меня из зеркала… И не узнавали… За спиной раздавались стенания неупокоенных душ, дикий хохот наставника, в ногах ползал окровавленный Визор… Нерожденный… жуткое порождение матери самоубийцы, – женщины, брошенной любовником на раннем сроке беременности, что перенесла всю ненависть на формирующийся плод… Лишенный материнской любви ещё в утробе он так и не смог обрести душу, – ему «нигде» не нашлось места. Будто в насмешку Исра прикрепил существо ко мне, – позволил жить, питаясь моими чувствами… Чувствами?!.. Горькая усмешка искривила губы. Думаю, первый год малыш голодал. Я не помню этой женщины, не знаю, почему эта смерть оказалась на моей совести. Но, как следствие, ее дух слонялся за мной, тихо подвывал, протягивая призрачные руки к…
Желудок подкатил к горлу, забился в плотно стиснутые зубы, даже спустя полтора года меня начинало трясти, когда вспоминал день своего пробуждения. Комок плоти верещит, Визор извивается на грязном кафеле, пытается коснуться призрачных пальцев, а я… Лежа в обнимку с унитазом, сотрясаемый позывами рвоты, я больше всего на свете хотел, чтобы замолк проклятый голос в голове, который все повторял и повторял, – «это – твоя судьба»… «Это – твоя судьба».. «ЭТО – ТВОЯ СУДЬБА!!!»
«А это его судьба» – едва слышно прошептал наставник, наблюдая, как ломаются, словно сухие льдинки, последние сварные швы, а незадачливый подросток с жалобным криком летит вниз.
Рванулся навстречу, тело вытянулось дугой, невидимая цепь натянулась, ошейник сдавил горло. Пальцы, будто паучьи лапки, царапали воздух, пытаясь дотянуться еще чуть-чуть вперед. В ушах еще звенел отчаянный крик, звон ломающегося металла, но перекрывая все, нарастал каркающий смех наставника. Кровь стучит в висках могильным набатом, кровавая пелена застилает глаза, легкие с натугой гоняют воздух через стиснутое горло.
Сквозь кровавое марево смутно виден силуэт, как в замедленной съемке он откидывается назад, пробивая слои, ставшего внезапно тягучим, воздуха. В правой руке нелепо вздернут ржавый стержень с рваным концом, распахнутый рот судорожно вбирает промозглый воздух, чтобы выдохнуть в последний раз уже там, на земле… В отчаянных глазах на миг отобразилось бескрайнее синее небо, безбрежные островки облаков, в глубине зрачка возникла и пошла расти черная точка. Затмив облака и небо она росла вширь, пока не распустились черным бутоном в глубине глаз рваные крылья… За ним пришли…