Поравнявшись со студентом, перехожу на бег, рывок, левая рука потяжелела, пальцы сжались на худом предплечье стальными клещами. Мчусь по диагонали, наперерез бугаю с супружницей, позади, ойкая, неловко перебирает ногами студентик, кремовые туфли едва касаются асфальта. Э-ээ-х, я не знаток боулинга, но чую, – будет страйк!
Последнее усилие. Левое плечо едва не вывернуло из сустава, в кулаке остался обрывок ткани. Мой «шар» по касательной влетает в жену, задевает мужа, отлетает, как мячик от бетонной стены, тараня несчастную девушку. Красавица, изящно взмахнув маникюром, влетает в свое чудовище, – «аленький» пакетик выскальзывает из старческих рук.
«Ой-йо», – уже ныряя за угол, вижу траекторию полета кулька.
– Ты совсем с катушек съехал пердун старый?!!
Голос догнал в спину, как гром среди ясного неба. Водитель, что стоял перед пешеходным переходом, зевая на красный циферблат светофора, поперхнулся, и внезапно вдавил педаль газа: выпученные глаза, вцепившиеся в руль побелевшие пальцы и вопли отпрянувших людей, машина, виляя по дороге, свернула в проулок и исчезла.
Гневные крики и гул клаксонов заглушила волна воплей сзади. И голос, похоже, только набирал обороты. Так ревет сирена, предупреждая об опасности, но в отличие от нее, истеричный крик не стихал ни на секунду.
– Что?! Молчать, когда я спрашиваю!!! – Голос перекрыл чьи-то сбивчивые булькающие звуки. – Сидеть! Лежать! Как перед дамой стоишь скотина!! Что говоришь, – не вижу!!!
Отыскав глазами Исру на моей стороне дороги, я чуть успокоился, – карлик рассеянно провожал взглядом спешащих людей, мерно постукивал ботинком в такт зеленому светофору, и переходить, явно не спешил. Дождавшись, когда загорелся красный, осторожно выглядываю из-за угла.
Йопрст… Благими делами, усеяна дорога… Качаю головой, наблюдая, как дородная женщина средних лет, будто тряпочкой, трясет зажатым в кулаке старым спортивным костюмом. Внутри костюма, отчаянно размахивая тоненькими ручками, болтался старичок, растерявший за последние полминуты весь боевой пыл. Судя по выпученным глазам, теперь он мечтал ощутить под ногами твердую почву: истертые тапочки валялись метрах в двух от него, босые ступни равномерно раскачивались в воздухе, навроде маятника. Причина гнева матроны была налицо. Вернее, – на лице, на блузке, и особенно на светлой юбке, обильно окрашенной бурыми пятнами. Похоже, страйк таки выбил дедуля, попав пакетом в самую, что ни на есть, точку. Ну… или просто – попав.