Бауэр встал из-за стола, мелкими шажками заспешил в соседнюю комнату и тут же вернулся. В его руках на квадратной дощечке лежал набор разноцветных кубиков. Освободив угол стола от закусок, он принялся сооружать из этих кубиков нечто похожее на египетскую пирамиду.
– Господин Козлов, запоминайте. Хорошенько запоминайте.
Положив на самую макушку пирамиды последний, окрашенный в голубое, кубик, гитлеровец не спеша сосчитал до десяти и неожиданно, одним движением руки, смешал кубики. Отошел от стола и, хитровато щуря маслянистые глазки, кивнул Козлову: дескать, давай сооруди такую же!
«Что им от меня нужно? – думал Александр Иванович. – Сообразительность, память… Зачем проверяют? Неужели эти люди…»
И вдруг он вспомнил: еще в военном училище ему попалась на глаза какая-то книжка о шпионах. Там был описан почти аналогичный случай. Так проверяли зрительную память у тех, кого хотели сделать шпионами. Значит, эти офицеры – немецкие разведчики? Вот с кем свела его судьба!
Он замешкался, решая, как быть: повторить в точности пирамиду или сознательно напутать? Александр Иванович мот сделать и то, и другое. У него с детства редкая зрительная память. Но если он без единой ошибки сложит кубики, немцы не оставят его в покое. А если напутает? Тогда они утратят к нему интерес и поступят с ним так же, как с остальными военнопленными: угонят в Германию или расстреляют. Скорее всего, расстреляют. Ведь он советский офицер. Этот вариант, пожалуй, самый подходящий.
Плутоватые глазки Бауэра не могли не заметить этой заминки.
– Я же просил вас хорошенько все запомнить, – сказал он, оставаясь предельно вежливым. – Может быть, еще показать?
– Нет, нет, я вспомню… Я сам…
Один кубик, второй, третий… Они ложились один на другой, как у хорошего каменщика кирпичи.
– Браво, господин Козлов, браво! – искренне обрадовался гитлеровец, когда последний, голубой, кубик увенчал пирамиду. – За ваш первый успех!
Он всем налил «московской» и, причмокнув, выпил.
Русская водка ему определенно нравилась. За весь вечер он ни разу не вспомнил о своем шнапсе. Пил много. Захмелев, Бауэр отставил рюмки и велел обер-лейтенанту наполнить граненые стаканы. Первый поднес Козлову.
После выпитого языки окончательно развязались. Немцы хвалили свое оружие, хвастались своими победами, а Козлов, поняв, что его снова испытывают («что у трезвого на уме, то у пьяного на языке»), крепился и помалкивал. Только бы не сорваться, не нагрубить, не дать по морде этим самодовольным фрицам.