– Во мне будьте уверены, господин майор, – вставил Павел, воспользовавшись краткой паузой. – Мой выбор окончательный, обратной дороги искать не стану.
– Смею надеяться, что по стопам Кусакова вы не пойдете. Не окажетесь таким негодяем. И тогда в скором времени сможете вместе с нами порадоваться великой победе германского оружия. Я твердо верю в наш вермахт, несмотря на его последние огорчительные неудачи. Скоро мы раз и навсегда забудем о них, возобновив свой сокрушительный дранг нах ост. Доблестные германские вой-ска с честью оправдают надежды фюрера, справедливо считающего вермахт военной опорой всей нашей нации. О-по-рой! – по слогам, с особым нажимом произнес Баркель. – Вермахт и партия есть основные устои национал-социалистского государства, каким является Германия. Это тоже сказал наш фюрер.
Все, что давным-давно, еще когда создавался вермахт, было торжественно произнесено Адольфом Гитлером, прочно гнездилось в сознании Баркеля. Оно жило в нем и теперь, после трех лет жесточайшей войны, жило, определяя его сущность и толкая на новые преступления.
«Эх, немцы, немцы! – думал в это время Хрусталев. – Как вас оболванили? Каким несусветным бредом забили ваши головы… Этот бред, подобно раковой опухоли, умертвил все клетки вашего мозга, лишил вас способности здраво мыслить».
– Вдумайтесь, Соболь… Вдумайтесь во все, что я вам скажу, – стучало тем временем в его барабанные перепонки. – Вы пришли к нам сражаться, и вы обязаны знать цели, провозглашенные нашим фюрером. Он четко сформулировал их еще до войны. Во-первых, мы должны полностью разгромить русские вооруженные силы. Полностью! До последнего полка… Когда мы это сделаем, нам легко будет решить и следующую задачу – ликвидировать советскую власть. Ликвидировать раз и навсегда! Советское государство не должно больше существовать! – воскликнул Баркель, искренне надеясь, что так и будет.
– Но русские оказывают упорное сопротивление, – осторожно заметил Павел. – Они даже наступают.
– Чепуха! В конце концов они не устоят против наших танов и самолетов. Фюрер приказал нам вести битву на полное уничтожение.
«Да, этот копает глубоко, этот понапористее гауптмана, – продолжал анализировать Хрусталев. – Не только в мозги, но и в душу лезет. Пытается навязать свой образ мыслей… Обратить в свою веру. Не просто шпион, и не только психолог, но и политик!