Я не противилась приказу, выпила две трети, а остатки набрала в рот и выплюнула сразу, как оборотень вышел. Я не знала точно, что за отвар нам давали, но догадывалась. Что-то подобное ведьма варила для Адама Лесмана, когда он еще не был Альфой и пытался приглушить свою звериную половину.
И снова темнота и узкая полоска света под дверью.
— Эта в отключке. Забирай, — слышу второй голос.
Мне снилась ночь, когда они забрали Карину. Я переживала те ужасные минуты вновь.
— Даже не шевелится.
— Как бы не откинулась. За это нас по голове не погладят.
— Не должна. Сердцебиение ровное. Повезли.
— Карина?! — воскликнула я, зажимая ладонями рот. Крики не помогут. Ни мне, ни ей. Она больше не вернется… еще никто не вернулся… Слезы полились двумя горячими потоками по лицу. — Это лишь сон, — напомнила я себе. — Просто сон. Сон! — повторила громче, заглушая тяжелые шаги. — Сон… жуткий сон…
— Миа, — встревоженный голос ворвался в кошмар. Глухой, нечеловеческий. Я обернулась на звук, всматриваясь в темноту. — Миа! Все хо-р-р-р-ошо, я тут, — голос рокотал совсем близко, я почувствовала тепло прикосновения на своей щеке. — Пр-р-роснись. Миа! — с рыком ощутила толчок в плечо и наконец распахнула глаза.
Рядом с кроватью стоял Таир. Кажется, я кричала во сне и напугала оборотня.
— Спасибо, — прошептала я, суетно присаживаясь, хватая ртом воздух и стараясь справиться со сбившимся дыханием.
— Что тебе снилось?
Я взглянула на оборотня. Короткие волосы в беспорядке, рваное частое дыхание, словно тот пробежал длинную дистанцию, наспех одетые спортивные штаны. Мой взгляд скользнул вверх по торсу, изрисованному множеством рисунков и странных надписей. Это были не просто красивые картинки. Некоторые из них я видела в старых книгах.
— Это печать Жизни? — уточнила я.
Вопрос не понравился оборотню.
— Что еще ты узнаешь? — спросил он грубо.
— Больше ничего, — соврала я.
Таир уловил ложь. Улыбнулся криво.
— Так что тебе снилось?
— Место, в которое я никогда больше не хочу возвращаться.
— Ты там была одна?
— Нет, — я отрицательно покачала головой. — Нас было четверо. И я не знаю, что случилось с другими волчицами.
— Скорее всего, им повезло меньше, чем тебе.
Я прекрасно это знала, но боялась себе признаться. Вряд ли кто-то станет удерживать тебя в течение нескольких месяцев, доводя до истощения, чтобы потом подарить свободу.