Встревоженный Хмель спустился с крыльца. Вот следы на сырой земле, тут машина их стояла.
Обернулся и увидел девушку. За углом дома она чистила картошку, зябко кутаясь в стеганый жилет. И никого не было вокруг. Хмель подошел.
― Привет! ― сказал дружелюбно, бесцеремонно пялясь на ее загорелые ноги.
― Привет, ― отозвалась она.
Ему показалось, что с вызовом.
― Где машина? ― спросил Хмель.
― Уехали.
― Куда?
― Остальных ваших привезут.
― Откуда? Из Москвы? ― не поверил Хмель.
― Зачем из Москвы? От шоссе. Сами дорогу не найдут.
Хмель сел в сырую от росы траву и теперь голые колени девушки были на уровне его глаз. Она все поняла и вдруг раздвинула ноги. Не широко. Только чтобы он трусики увидел. Хмель дрогнул и поднял глаза на девушку. Она смотрела насмешливо.
― Ты себя в зеркале видел, ухажер? ― спросила и бросила очередную очищенную картофелину в кастрюлю с водой.
Полетели брызги. Часть из них принял на себя Хмель.
Он поднялся из травы и пошел к умывальнику, прибитому к дереву. Над умывальником светлел квадратик зеркала. Хмель заглянул в него. Ужасная картина. В одном месте лоб рассечен ― это он в машине так спьяну пострадал. В другом месте огромная шишка. Под глазами мешки. Не брит. И вообще помят после попоек этих.
Какой сегодня день? Пятница. Это он за неполную неделю так деградировал.
Сидел бы сейчас в офисе, шефу преданно в глаза смотрел и поддакивал согласно.
Тьфу!
Нет, только не это!
* * *
Девушку звали Маша. Она здесь родилась и выросла. А теперь жила в райцентре в ста двадцати километрах от этого хутора, и работала няней в детском саду. Работу и место в общежитии ей дали как сироте. Про свое сиротство она сказала буднично, как бы между прочим. А Хмель дрогнул.
― А что с родителями такое? ― спросил он.
― Пропали.
― В смысле? ― не понял Хмель.
― Здесь пропали, ― сказала Маша и показала рукой куда-то в туман.
Хмель проследил взглядом.
― В лесу? ― предположил он.
― Ясное дело. У нас тут кроме леса и нету ничего.
― Заблудились, что ли? Или, может, звери?
― Может, и звери, ― сказала Маша, но по ней было видно, что эта версия представляется ей наиболее неправдоподобной.
― И что ― никаких следов?
― А какие следы?
― Ну, я не знаю, ― пробормотал Хмель и посмотрел в грязное молоко тумана.
Ни черта не видно.
― Два человека, ― сказал он неуверенно. ― И чтобы никаких следов?