Он пошел по следам, но продвигался медленно, часто останавливался и вслушивался, пытаясь определить, нет ли чего-нибудь подозрительного там, впереди, в непроглядном тумане.
Порой он след терял. Попадалась лужа на пути и приходилось выискивать отпечатки ботинок, обходя лужу кругом.
Дважды неизвестный ходок пересек дороги, но не попытался воспользоваться ими, идя напрямик через лес к одному ему известной цели.
Целью его была деревня. Местность вдруг стала подниматься и наверху, на взгорке, меж деревьями Хмель увидел бревенчатые дома. Он догадался о том, что вышел ко второй деревне, о которой рассказывал Виталик, и где Хмель прежде не бывал.
Здесь он заосторожничал, пробирался вперед, согнувшись в три погибели, и надолго замирал, вслушиваясь в звуки. Ориентировался по следам. Они вывели его к лежке, здесь мох был сильно помят, кто-то провел тут много времени, прежде чем отправиться дальше. Может, он здесь заночевал, этот призрачный солдат?
От лежки следы шли вдоль домов, по задам деревни, и трава была примята сильно, будто человек не шел, а полз. И еще одна лежка. От нее следы ― уже к дому. Хмель не решился идти туда сразу, а залег в траве. Отсюда он видел глухую стену дома без единого окна и крыльцо у левой стены. Куда-то туда следы и направлялись. Хмель долго лежал, вслушиваясь. Он превратился в слух. Только звуки. Он больше ничего не замечал. Было тихо, но он вдруг отчего-то растревожился. Не мог понять, в чем тут причина, но беспокойство нарастало. Что-то тут было. Что-то такое, что надо было только осознать. И вдруг до него дошло. От неожиданности сделанного им открытия он даже на мгновение позабыл об осторожности и приподнялся из травы. Жадно втягивал ноздрями воздух. Это был запах. Здесь пахло травой, цветами, пахло плесенью и старым деревом, но весь этот букет забивал резкий аммиачный запах мочи. Он был свежий и он был где-то рядом. Там, впереди, у дома. В том направлении шли следы. Хмель пополз по этим следам. И выполз на небольшой вытоптанный пятачок под самой стеной. Кровь он увидел сразу. Не вся она впиталась в землю. Осталась на поверхности темной лужицей, сквозь которую пробивалась примятая трава. Хмель коснулся лужицы рукой, поднес руку к глазам. Да, это кровь.
* * *
Он лежал в траве, боясь пошевелиться. Кто-то здесь был, так ему мерещилось. Он не знал, он чувствовал.