Поджимаю губы, потому что не хочу говорить об этом, а женщина и не настаивает. Она легко переводит тему и спрашивает о моих родных.
- Неужели никого, кроме муженька, не осталось? А как же мама?
- Умерла, когда мне было пятнадцать, - сухо отвечаю я, всем видом показывая, что размусоливать эту тему не желаю.
- Пусть земля ей будет пухом. В детдоме до совершеннолетия жила?
- У тётки, но я ей не нужна, она только рада была от меня избавиться. Так что у меня есть только я сама. И я справлюсь.
- А вот такая уверенность мне нравится. Ты тогда от еды не отказывайся. Готовят у нас хорошо, сами порой обедаем в столовой. Два дня у нас, а кроме чая, ничего не взяла. Где же ты сил набираться будешь? Нянечки переживают за тебя. Молоденькая же совсем ещё – двадцать лет. Жить тебе ещё и жить, а мужика этого через слог «да» ты поставишь на место. Я тебе пособлю всем, чем смогу, чтобы поправилась поскорее.
Выдавливаю улыбку и благодарю женщину.
Она права – мне нужно набираться сил, а не лежать и не распускать сопли. Я пообещала себе, что отомщу Юре, и я обязательно сделаю это. Он поступил со мной слишком скверно, и я так просто не спущу ему эту обиду с рук. Костьми лягу, но он прочувствует на собственной шкуре всю боль, что испытала я, слушая, как он удовлетворяет свою любовницу. Сердце сжимается, а на глаза наворачиваются слёзы.
Пытаюсь присесть, но в позвоночнике разливается сильнейшая боль, и я падаю.
- Давай только будем реалистами, ладно? Без спешки! В таком деле спешки не должно быть. Меня, кстати, Ольгой Ивановной зовут. Знаю, в день знакомства не услышала, ты вообще ничего, кроме собственной боли, не слушала.
- Спасибо. Я постараюсь.
- У нас врач очень хороший. Он осмотрит тебя и подскажет, какие нужно зарядки делать, чтобы постепенно напоминать своему телу, как нужно двигаться правильно. В твоём деле торопыжкой быть нельзя, чтобы хуже себе не сделать.
Смотрю в белый потолок. Я ведь даже на улице не была несколько месяцев. Сначала больница, реабилитация после аварии, а потом квартира. Юра не особо-то беспокоился о моём состоянии. Сам он легко отделался и радовался этому. Я не хотела выглядеть жалкой перед ним. Всё это время мне помогал социальный работник. Муж только ужин приносил и воду.
Глаза снова щиплет, стоит вспомнить эти проклятые стоны… Озверевший взгляд мужа и хохот его подружки.