Миссис Бунч была единственным человеком в деревне, которая вставала раньше петухов. Ни свет ни заря она просыпалась, собирала в копну свои длинные, местами поседевшие волосы, закалывала их гребешком, одевала одно из своих трех платьев, повязывала сверх него немного пожелтевший фартук с оттопыренными карманами и засучив рукава принималась за работу. Растопив печь, она шла доить коров под разбивающее немую тишину кукареканье первых петухов, после чего, как это было уже принято, кричала: «Эла-а-айджи, вставай, негодный мальчишка…» Для Элайджи это был своеобразный будильник, который никогда не ломался, не ошибался и не отставал.
Элайджи потянулся, сладко зевнул и протер кулачками глаза.
– Новый день, новые приключения, – сказал он и, подойдя к окну, открыл вторую створку.
На дворе уже рассвело, и солнце начинало прогревать остывшую за ночь землю. Элайджи закрыл глаза и, с большим наслаждением вдохнув утренний воздух, снова потянулся. Ах, как же он любил проснуться таким свежим, слегка прохладным весенним утром и дышать, дышать этой свежестью, впиваясь своими зелеными глазами в небо и сразу же жмурить их от солнца.
– Доброе утро, Лои, – сказал он белке, все еще сидевшей у него на подоконнике.
– Тр-р-р-р, – ответила белка, по-видимому желающая доброго утра тоже.
– У меня для тебя есть подарок, – сказал Элайджи и бросился шарить в карманах своих штанов, которые висели на спинке деревянного самодельного стула.
– Тр-р-р-р, – одобряюще затарахтела белка.
– Вот держи, я припрятал это для тебя, Лои, – и Элайджи вручил белке пару лесных орехов.
– Тр-р-р-р, – обрадовалась Лои и, жадно схватив орехи, спрыгнула с подоконника во двор.
Элайджи улыбнулся, наблюдая за неуклюжей Лои, то и дело роняющей по дороге орехи. Пес снова гавкнул, пытаясь привлечь внимание хозяина.
– Смельчак, иди ко мне, малыш, – сказал Элайджи и присел на корточки, чтобы покрепче обнять своего друга. – И кто это стаскивал мое одеяло?
Но Смельчак продолжал вилять хвостом и облизывать мальчику лицо. Элайджи быстро заправил кровать и начал надевать свою единственную рубашку и светло-коричневые штаны на шлейках, идущих сзади накрест, которые он донашивал за Сэмом – старшим сыном миссис Дорис. Штаны эти неоднократно рвались и поэтому были все в заплатках. У кровати лежала пара стоптанных, грязных башмачков. Элайджи хотел было их надеть, но под его руку упрямо протиснулся кот Цезарь и начал обтираться и мурлыкать, проводя своим пушистым хвостом по его щекам.