Я еще успел уловить смысл, но обдумать услышанное уже не смог —
мозг уже уверенно проваливался в сон, а за ним и весь организм.
Чёрт возьми, подобный расклад меня совсем не устраивал… Ну,
ничего! Выкарабкаемся!
Кажется, прошло около суток.
Большую часть прошедшего времени я проспал, а когда очнулся,
увидел рядом на столике кривую глиняную тарелку с какой-то мелкой
крупой, грязно-коричневого цвета… Судя по всему, она была
сваренной. Выглядело не аппетитно, но в животе все равно заурчало.
Я не смог определить, что это такое, но было похоже на грубый,
плохо почищенный булгур. Как на вкус — пока не знаю.
Не было ни ложки, ни вилки — по-видимому, подразумевалось есть
прямо так, руками из тарелки. Моджахеды, крестьяне и местные
торговцы ели именно так, без приборов. Рядом с тарелкой стояла все
та же эмалированная кружка с теплой водой.
Внезапно, вот прям в эту секунду мне зверски захотелось есть и
пить. Это хорошо — прямой показатель того, что мой организм взял
курс на поправку. Это хороший знак. Я облизнулся, кое-как дотянулся
до тарелки.
Прислушался — тишина. Старика не было. Сложно говорить о том,
кто спас тебе жизнь, при этом не зная, как к нему обращаться.
С трудом повернувшись на бок и приподнявшись на локте, я
наконец-то получил возможность рассмотреть свои израненные ноги —
все в бинтах. Кое-где были видны небольшие пятна крови,
просочившиеся сквозь плотные бинты. Очевидно, меня посекло
осколками, когда взрывной волной мое тело выбросило из салона
бронетранспортёра.
Из-под слоя бинтов торчали мои грязные ступни с пальцами,
кое-где с размазанными следами засохшей крови. Неприятный момент,
но могло быть намного хуже. Дубовые армейские берцы, хотя и
порядком ношенные, все же выдержали. Хорошо, что из военного
госпиталя меня выпустили в ботинках, а не в резиновых шлепанцах…
Иначе бы сейчас картина была бы совершенно иной.
Старик-афганец приходил раз в день, перевязывал и обрабатывал
мне раны, но все процедуры делал молча. Он был агрессивен, злился
на меня. Ругался. Я пробовал заговорить с ним, задавал самые
простые вопросы, но тщетно. Тот молчал, хмурился и напрочь меня
игнорировал. Не скажу, что меня это сильно раздражало, скорее,
просто было странным.
Дотянувшись до тарелки с булгуром, я осторожно взял ее
перевязанной рукой и принялся есть прямо так, рукой. Вытер ладонь о
китель. Конечно, хорошо бы руки помыть, да нечем и вряд ли у меня
это сейчас получится. Пришлось рискнуть — ну да, диареи мне сейчас
для полного комплекта не хватало. Нужно превозмогать.