Свет, свет из единственного окна мягко падал на её каштановые волосы. Мередит была красивой женщиной немного за тридцать. Он посмотрел на её перерезанное горло. Что ж, хотя бы она умерла быстро. Если, конечно, перерезанное горло можно назвать быстрой смертью.
Боже, как же так! Марк стукнулся о стену головой, затем ещё, затем ещё. Он ненавидел себя за свою самоуверенность, за этот почти фанатичный подход к выслеживанию убийц. Зачем, зачем он хотел брать ублюдка с поличным, ведь ему надо было просто прострелить ему башку, когда он подъезжал к дому Мередит. Или же когда тот садился в машину. Он же знал, куда и зачем едет. Да, бездоказательно, но знал же.
Просидев ещё десять минут, он медленно поднялся, прижимая рукой окровавленный бок. Крови он потерял немного, но даже такого небольшого пореза хватало для дискомфорта при ходьбе. Поднявшись наверх, он поднял трубку домашнего телефона и вызвал копов. Теперь, когда «Веселый ублюдок» убит, он мог смело взять пару дней отдыха. О да, культурное алкогольное забвение, вот именно то, что ему сейчас нужно. А уж потом можно смело отдаться своему начальству.
* * *
Наблюдая за женщиной с небольшой коляской, Марк устало потер переносицу. В последнее время у него очень болели глаза. Скорее всего, из-за частой работы по вечерам, хотя кто его точно знает? Он снова посмотрел в окно. Всё же на улице было очень тепло. В такую бы погоду да за город.
– Марки, мальчик мой, ты читал газету? – спросил толстый Альфред, кинув перед ним газету, на первой полосе которой были нарисованы двое пожилых людей.
– А что, должен? – устало, ответил Андерсен.
– Ну, по идее – да, это иногда помогает в работе.
– И чем же?
– К примеру, ты знаешь, что творится в мире.
– Я от нашего-то говна морду оторвать не успеваю, а тут ты мне мировое подсовываешь. Лучше бы нанял стенографистку для отчетов.
– Мы контора бедная, сам знаешь, – грустно заметил Альфред, присаживаясь на край стола.
Андерсен нахмурился и посмотрел вниз на деревянную маленькую ножку. Она и раньше его беспокоила своей хрупкостью, а теперь, когда на край стола приземлилось около ста килограммов добротного начальственного веса, она и вовсе могла отдать концы, свалив всё его барахло на пол.
– И? Ты же не просто так подсовываешь мне эту макулатуру?
– Помнишь дело Чикагского Весельчака?