Наконец тишину разрушает хриплый голос мужчины в маске, произнесшего всего одно слово по-английски:
— Эту.
Он указывает на нас.
Анника резко поднимает голову. Как и я, она тоже натуральная блондинка. Может быть, хотят ее?
До меня доходит главное: хотят кого-то из нас. Впервые с тех пор, как мы оказались здесь.
— Нет!!! — кричу, что есть силы.
Наш охранник встаёт, демонстративно постукивая электрошокером. Это средство нашего воспитания, если кто сильно буянит. Хотя, получив пару разрядов, успокоились все.
Мужчины переговариваются на арабском. Из дверей появляются ещё охранники, и все движутся к клетке. К нам. Может быть, ко мне.
Страх душит. Я хватаюсь руками за Аньку, но меня грубо дёргают в сторону за футболку, отчего много повидавшая ткань слегка хрустит.
— Мой хозяин просит обойтись без скандала, — на английском произносит один из "львов".
Я открываю рот, чтобы послать их всех куда подальше, но чувствую, как в спину многообещающе упирается электрошокер. Мы с ним уже имели близкое знакомство. Хотя это не мешает мне со всей силы ударить охранника в самое болезненное для него место.
Другие охранники уже спешат ко мне с дубинками, когда их останавливает всего одно слово, наделённое такой властью, что ноги подкашиваются:
— Нет.
Мужчины недовольно кривятся и обходят меня по кругу. "Тигр" отворачивается.
— Отпустите, сволочи, — кричу, что есть мочи, когда первый хватает меня за руку. Брыкаюсь, как могу. Судя по охам, кому-то неплохо прилетело.
Как только оказываюсь вне клетки, к моему лицу прижимают вонючую тряпку, и я проваливаюсь в сон.
***
Первое, что чувствую, придя в сознание — лёгкий бриз на щеках и запах моря. Ещё холодное солнце уже слепит глаза. Распахиваю их и с удивлением действительно вижу море, а справа — огромный отель в восточном стиле.
Обернувшись, замечаю застывшего статуей мужчину в маске льва. Он один, позади метров в ста виднеется дорога и ярко-желтый дорогой автомобиль.
Голова кружится, я тупо моргаю, пытаясь согнать наваждение. Это все мне снится? Где я? Что происходит?
Судя по хрусту песка, мужчина ожил. Он подходит ко мне почти вплотную. У меня нет сил, чтобы шарахнуться, хотя вряд ли это нужно. Я сижу на свободе, на холодном песке у огромного отеля.
— Извините, — обращается ко мне мужчина по-английски. — Вы понимаете меня?