— Да. Скажите, где вы были прошлой ночью? — спрашиваю строго. — Видели что-нибудь подозрительное?
Из-под одеяла выглядывает обнаженная ножка с зажатыми между пальчиками трусиками. Девица садится, и одеяло скользит с ее плеч.
— Я была здесь, — улыбается она похотливо. — Не одна, разумеется. Но, если хочешь, красавчик, могу повеселиться и с тобой.
Карие глаза окидывают меня хищным взглядом, отчего становится противно. В голове сразу же возникают большие глазищи Милы, в которых нет подобных эмоций. Вот будет смех, если я ошибаюсь в ней, и это она стреляла в Бака.
Разговор с остальными выглядит примерно также. Диджей в хлам обдолбан, как и парочка других моделей. Остальные по-прежнему в стельку, что не снимает с них подозрения, но что-то выяснять сейчас бесполезно.
Единственный с виду адекватный человек — шеф-повар Стефан.
Мы сталкиваемся на палубе. Он курит, глядя на море. Заслышав шаги, оборачивается на секунду и вновь возвращает взгляд к воде.
— Это не я, — равнодушно говорит он.
— Какие-то доказательства? — в тон ему спрашиваю. — Или, быть может, что-то видели?
— Нет. Я ночью был один. Моя каюта открыта — проходите, не стесняйтесь.
Два охранника с моего кивка идут туда. Стефан хмыкает и глубоко затягивается.
— Сын шейха играет в Джеймса Бонда? И как, нравится роль?
Я игнорирую эту реплику. В каюте нет следов пребывания кого-то еще и оружия. Конечно, я понимаю, что сплетни разлетаются быстро, и убраться вполне реально.
Мы идем дальше. По итогу никто ничего не видел и не слышал.
Вскоре мне сообщают, что Бак очнулся после операции и стабилен.
Прихожу к нему в палату. Выглядит друг так себе: его грудь перемотана, сам он подключен к капельницам, а над головой пикают приборы.
Доктор Аль Наир подходит ко мне, сообщает шепотом:
— Состояние удовлетворительная. Я сделал все, что мог. Боюсь, этот кабинет не оборудован как в больнице. Пришлось ввести дополнительно лекарства, чтобы не случилось никакого заражения. Но даже такой размах меня, признаюсь, поражает.
— Все в порядке. Я знаю, что вы сделали все, что в ваших силах, — хлопаю мужчину по плечу, он сухо улыбается и оставляет нас с другом наедине.
Подхожу к нему. Бледный, вмиг растерявший краски жизни, прикованный к капельницам. Н-да.
Бак ухмыляется.
— Я так плох? — спрашивает он.