— Отвалите лучше по-хорошему, — привычно рычу на арабском. Будущие мертвецы лишь нагло ухмыляются и надвигаются на меня. У одного из них на солнце мелькает пистолет.
Тощий урод пробует напасть сзади, как и его товарищ сбоку. Легко уворачиваюсь от ударов, и два придурка сталкиваются друг с другом, громко матерясь. Поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов резко, отчего один из нападавших не успевает среагировать, когда мой кулак врезается в заостренную челюсть. Раздается хруст. Другой получает локтем в живот, затем красивый апперкот отшвыривает урода на капот сцепленных машин. Пистолет выпадает из его рук и заваливается куда-то под автомобиль.
Третий, который сидит за рулем, благоразумно выжимает заднюю передачу. Его развалюха со скрежетом отцепляется от изрядно потрепанного Лансера. Уроды хрипят что-то нечленораздельное, встают на колени, с ужасом смотрят на меня. Я только хмыкаю. Не в моих правилах бить лежачих.
- Чтоб больше я вас здесь не видел, ясно? - рычу. Они судорожно кивают, как собачка на торпеде Лансера, и рьяно ползут к машине, которая уже скатилась на дорогу.
Девочки сидит в стороне. С ужасом смотрит на происходящее.
Осторожно поднимаю ее за локти. С маленьких ладошек стекает кровь, такая же алая, как ее платье. Ну и наряд. Не удивительно, что к ней пристали. Если бы не этот невинный взгляд больших синих глаз, я бы подумал, что она из ночных бабочек. Нет, она точно не из этих, кожей чувствую. И платье это, хоть и подчеркивает фигуру, не сидит на ней.
Веду девушку к машине. Мои костяшки слегка кровоточат, но я не обращаю на них внимание. Машина выглядит печально, хотя до больницы доедет.
Сам открываю девушке дверь, помогаю ей забраться внутрь. Лишь оказавшись в салоне, она испуганно озирается и поджимает раненые ладошки на коленях. Брось, детка, это всего лишь машина, которую можно помыть.
Нахожу к торпеде влажные салфетки, протягиваю ей.
Молчит. Морщится от боли, протирая вокруг ран, но молчит. Светлые волосы взлохмачены, кровь тонкой струйкой течет по узким белым коленкам. Никакого загара. Видимо, недавно здесь.
— Спасибо, — говорит так тихо, что я не уверен, что мне это послышалось. Поворачиваюсь к ней.
— Спасибо, — повторяет она громче на арабском.
— Говоришь на моем языке? — уточняю.
Она мотает головой.
— Нет, только на английском.