Весна превратила ручьи в речушки, а в ложбинах устроила озера талых вод. По весне юганские пути непроходимы. Правда, из Медвежьего Мыса идет извилистая, местами топкая дорога вдоль берега Югана. В это непутевое время по срочным делам лучше всего добираться до места верхом на коне или на мотолодке.
Крутогривая гнедая кобылица стояла на берегу, подернутом кружевным седоватым мхом и молодой порослью сосняка. Закусив удила, всхрапывала, тревожно била копытом землю, и отшлифованная до блеска подкова рассекала замшелую дерновину. Короткое тревожное ржание словно предупреждало всадницу: «Дальше ни шагу. Видишь, трещины змеями ползут, того и гляди, глыбища земли под яр нырнет и нас с тобой, глупая девчонка, прихватит».
Лена, сбоченившись в седле, смотрела, как под яром в заводи хороводились бревна. Где-то плоты разбило.
Испохабила да переквасила весна земные дороги, но взамен дала речные. Если у человека, промышляющего соболя и белку, тревожное время осень, то у лесосплавщика неспокойна душа весной. Тащит Юган на своей спине плоты охотно, но не зевай, припоздаешь – обрежется вода, и тогда чахнуть строевому лесу, может быть, не одну годину на песчаных косах да сорах.
К девушке подъехал старик на буланом жеребце, забрызганном грязью.
– Замешкался я чуток, Елена Александровна, на ливе четырех селезней заполоновал. – Он осторожно, как с высокоприступчатой лестницы, слез с седла, подошел к девушке, поправил за плечами старенькую переломку и привязал к седлу Лены самодельную сетку из неводной дели с подстреленными селезнями.
– Не надо, Михаил Гаврилович, спасибо.
– Эш ты, кого не надо-то?.. Разве очи у меня куплены? Бери, Кедрочка.
– Какая, дедушка, из меня Кедрочка?.. Хоть и выросла в деревне, а боюсь тайги.
– Спасибо тебе, Лена Александровна, за внука… Поставила ты его на ноги… А с тайгой обвыкнешься… – старик ласково поглядел на девушку. – Найдется еще в нашем краю ходкий олень, облетишь с ним все урманы.
– Возвращайтесь, дедушка, домой. До Медвежьего Мыса рукой подать, и дорога здесь мне знакомая. Не забудьте про хвойные ванны…
– Пошто забыть-то? Хвоя у нас не магазинная. – Дед Чарымов немного подумал, а потом, засмелев, спросил: – Если тертую редьку на грудки внучонку… Не повредит?
– Разрешаю, дедушка, и редьку, – улыбнулась Лена.
– Не повезло малышонку. Приехал гостевать, а вот какая оказия случилась… Ну, ничего. Корень наш живучий.