– Как тебя зовут?
– Садись к нам с Мишаней, мы подвинемся!
– Откуда ты?
Классная еле уняла шум и представила новенькую:
– Галина Хрусталева теперь будет учиться в нашем классе. Прошу любить и жаловать! Галочка, (она именно так и сказала, наша строгая, непримиримая классная Нинка!) как у тебя со зрением?
– Спасибо, хорошо, – зарделась Хрусталева.
– Ну, тогда садись за предпоследнюю парту, а то у нас Калезин в гордом одиночестве мается. А ты, Калезин, смотри у меня!
– А, чо я? Чуть что, Калезин… Я ее еще и пальцем не тронул.
– Я тебе трону!
– Да что Вы, Нина Ивановна, пугаете мной, как монстром каким-то! Разве такую беленькую да хорошенькую можно обидеть? Ее любить надо.
Что ты имеешь в виду?
– Товарищеские чувства одноклассника к однокласснице, конечно же. А Вы что имеете в виду, Нина Ивановна?
Классная покраснела и стала, молча, раскрывать классный журнал.
За время этой перепалки новенькая успела обосноваться за столом, выложить учебник, тетради, ручки, карандаши, линейку, ластик. И все это так невозмутимо, словно разговор ее совсем не касался. Все головы были повернуты к предпоследней парте, но взоры были прикованы не к перепирающемуся Калезину, а к новенькой.
Между тем, Нинка начала опрос. Новенькую пока не спрашивали. И воспользовавшись передышкой, она наклонилась к Калезину и шепотом спросила:
– Тебя как зовут?
– Юра.
– Приятно познакомиться, – и она протянула узкую кисть.
Юрик шутливо пожал протянутую руку.
– Мне тоже.
В тот день меня ждал удар. Пока шел опрос, Хрусталева сидела тихо и смирно. Затем, по обыкновению, химичка загрузила нас практической работой – задачками. Мне еще предстояло решить последнюю, когда услышала: «А ты, молодец!» В первый момент я даже не поняла, что классная обращается не ко мне, ибо, в нашем классе этот химический набор могла переварить только я. Но Нинка стояла рядом со столом новенькой и явно смотрела в ее тетрадь!
– Иди, Галина, к доске, – торжественно сказала классная, – и объясни классу решение третьей задачи.
Новенькая подошла к доске, старательно стерла ранее написанное и, не торопясь, но как-то очень аккуратно и хорошо стала выстраивать на доске решение. С каждым ее словом меня все больше охватывало раздражение. Даже нежный голос стал казаться тонким и писклявым. Пытаясь унять себя, я старалась не слушать объяснений, но что-то черное стало затапливать душу, опускаясь мраком на разум. В это мгновение мне стало понятно, что меня посетила ненависть, впервые в жизни.