– Жду тебя.
Сталину вполне хватило двух слов: он не любил долгих разговоров, особенно по телефону. Спустя пять минут Председатель Совнаркома входил в кабинет Секретаря ЦК.
– З-здравствуй, К-коба.
Молотов всегда заикался, когда волновался – а волновался он всегда, когда «работал» со Сталиным. Стаж знакомства, формат отношений и потенциал дореволюционного псевдонима не освобождали «от обязанностей».
– Ну, что, Вече?
Не предлагая гостю стул – если захочет, сам воспользуется —
вождь сразу же приступил к делу…. посредством слова. Молотов
не воспользовался стулом: наверно, «не захотел». Как всегда в тех случаях, когда Хозяин оставался на ногах.
– Риббентроп прилетел, Коба.
Ударение пришлось на глагол, заменяя собой отсутствующий восклицательный знак: их в ассортименте у Молотова не имелось. Сталин молча выписал ещё один круг – и вышел на траверз прямого взгляда Предсовнаркома.
– И как встретили гостя?
Если Сталин и усмехнулся, то эту усмешку на его лице не отыскал бы и микробиолог со своим микроскопом. Что-то «неуставное» легонько тронуло и усы Молотова.
– Гостя встретили… как гостя.
– Долгожданного?
– Не дождался. И не дождётся.
Вот теперь Сталин рассмеялся. Не помешало даже напряжение последних дней. «Получив санкцию», улыбнулся и Молотов.
– На встречу я отрядил Потёмкина и Баркова. «От союзников» напросился Россо: «по уставу».
Потёмкин являлся первым заместителем наркома иностранных дел СССР, а Барков заведовал в НКИД протокольным отделом. Формально дипломатический протокол не был нарушен: министра иностранных дел в месте прибытия встречает первый заместитель министра иностранных дел принимающей стороны. Формально – ибо нет правил без исключений. Полагая и себя, и свой случай именно таким исключением, германская сторона, очевидно, питала надежды – на пару с иллюзиями.
– Представляю себе физиономию Риббентропа, – хмыкнул в усы Сталин.
– Верно представляешь.
Молотов почти не улыбнулся. «Неуставную» мимику выдавал только иронический блеск глаз.
– «Бедный» рейхсминистр некоторое время растерянно оглядывался по сторонам: всё искал меня за спинами Потёмкина и Баркова. Даже фашистский салют Россо не пролился бальзамом на израненную душу герра Риббентропа.
– Это хорошо.
Явно удовлетворённый началом, Сталин разгладил мундштуком трубки седеющие усы.