«Надо сделать вид, что всё так и задумано, и я хочу поцеловать ей ручку», – успела мелькнуть у меня в голове «гениальная» мысль и мне удалось сцапать ладонь кириной мамы. Она «охнула», а моя туша в это время грохнулась на пол в коридоре. Боковое зрение зафиксировало полёт тапка, явно с моей мокрой ноги. Поцелуй пришлось отложить, а руку отпустить.
Понимая, что я только что не сильно реабилитировался за выпавший ранее коньяк, цветы всё-таки было надо вручить. Поднявшись с пола и взяв букет, весь, ранее подготовленный и отрепетированный, текст мне читать уже не хотелось, поэтому мной была озвучена его краткая версия:
– Это Вам за красивую дочку, любимая тётя Тамара!
Тамара Борисовна приняла букет, бегло взглянула на бутоны роз и, криво улыбнувшись, ответила:
– Спасибо, молодой человек! «Тётей» меня давно никто не называл и впредь прошу ко мне так не обращаться. А вот чётное количество цветов мне дарят вообще впервые. Вы смогли меня удивить, но не могу сказать, что приятно.
После этих слов она развернулась и пошла на кухню. Кира, до этого стоявшая чуть с боку, и молча, с широко раскрытыми глазами смотревшая на происходящее, охнула и закрыла лицо руками. Виктор Анатольевич хмыкнул и потёр нос, пряча за рукой улыбку.
– Ладно, парень, – сказал он. – Давай, раздевайся, мой руки и пошли чай пить. У нас торт есть, у тебя, как я вижу, конфеты припасены. Ты только не наступи на них! Давай, давай! Шевелись!