– Спасибо, не стоит труда, – ответил Яковлев. – Здесь ведь недалеко.
На выходе около ступенек стоял автомобиль. Несмотря на холод, кожаный верх машины был открыт. Голощёкин уже был здесь. Мотор автомобиля работал, шофер, шмыгая покрасневшим носом, внимательно слушал Голощёкина.
Раздался цокот копыт, на площадь перед исполкомом выехал кавалерист. Это был солдат из бронепоезда.
Подъехав к комиссару, он, не слезая с седла, наклонился и сказал ему на ухо несколько слов.
– Понятно! Спасибо, – громко сказал комиссар.
Он подошел к Голощёкину.
– Товарищ Белобородов предложил мне исполкомовский мотор, чтоб поскорее добраться, – сообщил он, и, не ожидая ответа, открыл дверцу со стороны шофера и приказал водителю:
– Ну-ка, товарищ, выйди на секунду.
– Зачем? – удивился шофер.
– Выйди, сейчас объясню.
Взглядом он приказал Новосильцевой и Гончарюку сесть в машину.
– Так что? – спросил водитель, выбираясь из автомобиля. Мотор продолжал работать – тихо и ровно.
Комиссар вдруг оказался на водительском месте, включил передачу, и, окутав площадь синим облаком, рванул с места.
– Мотор оставим у перрона, – успел крикнуть Яковлев.
Шофер обалдело смотрел вслед быстро удаляющейся машине. За ней, не отставая, скакал верховой.
– Что это? Что это значит? – ошеломленно спросил шофер.
– Это значит, что ты – лопух очень зеленый! – рыкнул Голощёкин. – Ты должен был доставить его в домзак22, а вместо этого ты сделал ему быстрый побег.
– Да уж больно прыткий оказался… – виновато ответил шофер.
Голощёкин вытащил наган и прицелился вслед автомобилю. Однако по ступенькам сбежал Белобородов и схватил его за руку.
– Не торопись, Шая! – сказал он. – Он все-таки уполномоченный Москвы.
– Это я – настоящий уполномоченный Москвы! – крикнул Голощёкин, вырывая наган. – Я уполномоченный! А тот террорист-налетчик – только на посылках!
– Саша прав! – послышался голос Сафарова. Он стоял на ступеньках и видел все. – Даже если он на посылках, Филипп, то не у первого встречного, а у верховной власти. Большевицкой власти.
– Шая! Ну, зачем тебе надо было? Ты видел его бронепоезд? – спросил Белобородов. – Что он оставил бы от города, если б развернул сюда свои семидюймовки23? Они до Верх-Исетска достанут.
– Ничего бы он не развернул, – огрызнулся Голощёкин. – Корнилов развернул бы, а он – нет. Но все равно, Яковлев – контра.