– Хороша вольница! – воскликнул командир эскадрона Шикин. – Хороша! Чуть ли не целый батальон снимается с места, захватывает пассажирский поезд, выбрасывает оттуда пассажиров и отправляется на перехват нашего отряда. И все это на глазах совдепов, чека и боевых групп ЧОНа. Кто может себе такую вольницу позволить? Все у них давно слажено.
– Что у вас, Павел Митрофанович? – спросил Яковлев, не отвечая Шикину.
– Позвольте товарищ комиссар, – поднялся Гончарюк.
Яковлев кивнул.
– У меня почему-то сильная уверенность, что, товарищи из Уралсовета приготовили нам роль брандера.
– Кого? – переспросил Зенцов-младший. – Какого Бендера?
– Брандера, юноша, – пояснил Гончарюк. – это не твой сосед Бендер. Это в морском бою небольшое судно, набитое порохом. Его подводят вплотную к кораблю противника. Закрепляют у борта и подрывают. Брандер взрывается, но при этом уничтожает врага.
Яковлев откинулся на спинку дивана.
– Жду конкретных предложений, – напомнил он. – Теории потом. Глафира Васильевна?
– У меня предложений всего два, – сказала Новосильцева. – Первое: попытаться переподчинить отряд Заславского. Второе: если не получится первое, отряд уничтожить на месте.
Наступила тишина. Мужчины молча уставились на Новосильцеву так, словно не верили своим ушам.
– Принято, – прервал паузу Яковлев. – Приняты оба предложения товарища Колобовой. Какое конкретно – разберемся по ходу дела. Все? Совещание закрыто. Прошу по местам.
Когда командиры покидали салон комиссара, из коридора до Новосильцевой донеслись обрывки фраз:
– Решительная, однако, у нас мадам комиссарка, – неодобрительно заметил Керженцев.
– Да, уж от нее не ожидал, – это был голос Шикина. – «Уничтожить полностью!» Вот вам женщина!.. Надо же! «Уничтожить на месте» – ей как эклер проглотить…
Вечером, снимая нижнюю сорочку и освобождаясь от чулок, она спросила Яковлева:
– Почему ты не дал мне сказать о шифровке? Не доверяешь своим?
Нежно обнимая Новосильцеву и лаская ее грудь, снова расцветающую после болезни, Яковлев шепотом ответил:
– Я доверяю только себе.
– А мне? – шепнула она ему на ухо, прижимаясь к его крепкому, словно высеченному из камня, телу и чувствуя, как его плоть решительно входит в нее.
Он прильнул к ее шее губами. Мягкие шелковистые усы и бородка ласкали ее лицо.
– И тебе иногда, – прошептал он.