– Зачем им это нужно? – удивился Кобылинский. – У них ведь совершенно противоположные цели!
– Да, да… так они говорят. Но неужели есть на свете наивные люди, которые полагают, что та же Япония будет спокойно наблюдать за созданием «государства Сибирского» у себя под боком? Она давно зарится на русские земли и непременно полезет, чтобы оторвать и себе кусок. За ней потянутся другие претенденты. Однако ни Каппель, ни Колчак не смогут защитить Сибирь от колонизаторов и удержать ее не смогут. В том числе и потому, что хозяева из Антанты не позволят. У хозяев Колчака и Каппеля другие цели. Им не нужна Россия вообще. Ни царская, ни большевицкая, ни эсеро-кадетская, ни монархическая. Но логика истории неумолима: как только иностранные благодетели сделают серьезную попытку Россию расчленить, война гражданская неизбежно превратится в войну Отечественную. И объявят ее именно большевики, причем, по весьма простой причине: кроме них, это сделать больше некому. И народ пойдет за ними. Так что через год, самое большее – через два вы, Евгений Степанович, вспомните наш разговор и сможете сами убедиться – события пойдут так, как я вам сейчас попытался изложить31.
Кобылинский машинально отметил, что Яковлев произнес «за ними», а не «за нами», но переключился на другое.
Сейчас ему предстояло трудное дело – передать своих подопечных в чужие руки. «Всё! – сказал он себе. – Я теперь свободен. Долг исполнен, приказ выполнен, могу идти – куда глаза глядят. И никто не будет теперь ничего мне приказывать».
Однако мысль эта не принесла ему радости или удовлетворения. Что с ним будет дальше, куда идти, чем заниматься, как заработать на хлеб? Он чувствовал себя так, словно пассажир, выпавший из вагона скорого поезда. Да, в живых он остался. Но поезд, в котором весь его багаж, все средства к существованию, уже за горизонтом, и Кобылинский уже не догонит его. В какое-то мгновение он подумал: а если не подчиниться сейчас большевистской власти? Что потом? Горстка его солдат противостоять красным не в состоянии, да и, действительно, не станут они погибать за свергнутого царя. Нет, наверное, лучше отдать Романовых этому комиссару, бывшему офицеру все-таки, нежели красногвардейским разбойникам из Омска или Тюмени.
– А что будет с царской семьей… С Романовыми? – спросил он.